Евгений Бугров - Инцидент на острове Виктория

— Можно узнать, какие?

— Нет, этого я вам не имею права докладывать.

— М-м-да, тяжелый случай, — Булавин сжал губы, сокрушенно помотал головой.

— Товарищи офицеры, — раздраженно воскликнула Беленко, — давайте все-таки прекратим эти глупые препирательства из-за вопроса, кто здесь старший. Хотя мы все из разных контор, но нам всем поставлена одна задача: ликвидировать склад токсичных боеприпасов. Если мы не выполним эту задачу, то по головке не погладят никого. На складе боеприпасов старшая я и все, кто там со мной, подчиняются мне. Майор Булавин отвечает за подготовку и организацию работ по дезактивации зарина. А вы товарищ подполковник, — женщина сердито взглянула на Самойлова, — выполняете свои секретные задачи, о которых вы не имеете права нам говорить, но при этом, пожалуйста, не мешайте нам работать.

Самойлов выразительно посмотрел на Беленко, но ничего не сказал, выражение лица его стало каменным.

— Давайте-ка, решим вопрос о расквартировании личного состава, — Булавин решил сменить скользкую тему.

— А чего тут решать, — сказал Крутихин, — комнаты в бункере со всем необходимым есть. Не люксовые, но спать можно, к тому же не надо тратить горючее на отопление.

— Да, пожалуй, — согласился Самойлов, — первой комнату выбирает Ольга Вячеславовна, после нее мы. Как у вас со связью, Иноземцев?

— В дневное время нормально, лучше всего связь на ста шестидесяти и восьмидесяти метрах. Но здесь часто бывают магнитные бури, поэтому постоянной устойчивой связи не гарантирую.

— Ничего, в крайнем случае, у меня есть спутниковый телефон. Когда у вас сеанс связи?

— Через полчаса.

— Хорошо, Ольга Вячеславовна, вы можете спускаться на склад, — он повернулся к Булавину, — а мы с Иноземцевым спустимся потом, после его сеанса связи.

Булавин, Крутихин и Беленко загрузились в лифт, поехали вниз. Молчали, спор с представителем Генштаба не прибавил настроения.

— Правильно говорят, — прервал молчание Булавин, — хочешь загубить дело на корню — назначь на него несколько начальников.

— Я не позволю никому загубить это дело. А выгибоны некоторых командиров очень легко пресекаются.

— Каким образом? — поинтересовался Булавин.

— У меня есть полномочия, потребовать любого из вас отстранить от операции, как не отвечающего по своим морально-деловым качествам требованиям, необходимым для выполнения задания.

— И какие это качества?

— Непрофессионализм, неадекватное поведение и неустойчивое психическое состояние.

— Мне кажется, таких среди нас нет, — улыбнулся Булавин.

— Время покажет, — холодно произнесла Беленко. Когда лифт дошел до первого этажа, она приказала мужчинам, — выносите реактивы, — первая вышла из лифта. Булавин и Крутихин поставили канистры с реактивами у входа на склад.

— Это что, моноэтоламин? — Спросил Булавин химика.

— Да, моноэтоламин с водой. А вы откуда знаете? — она вскинула удивленный взгляд на мужчину?

— Я химик по образованию.

— У-у, прекрасно! — Беленко внимательно посмотрела на Булавина, затем оглянулась по сторонам.

— Странно, — удивленно произнесла она, — мы что, вчера забыли выключить здесь свет?

— Вы последние вчера отсюда выходили. Может, забыли выключить?

— Да нет. Я хорошо помню, что я выключала.

— Может кто-то из наших сюда приходил еще, — предположил Крутихин.

— Зачем? Ладно, сейчас некогда строить версии, идем работать.

Все зашли в небольшую большую комнату-раздевалку, по стенам которой стояли обычные лавочки, а у стены, смежной с дегазационной камерой, лавочки были с рундуками, как в железнодорожном вагоне.

— Значит так, товарищи офицеры, раздеваемся до нижнего белья, кладем свое белье на лавочки справа. А спецодежда, химзащита и противогазы лежат под этими лавочками, — она указала на железнодорожные скамьи, — берем их и одеваемся. Ульрих Романович, только сначала помогите мне повесить веревку посреди комнаты.

— Зачем? — удивился Булавин.

— Разделим комнату по гендерному признаку. На веревке я закреплю простынь. — Понял.

Когда посреди комнаты на высоте человеческого роста натянули веревку, а на ней прищепками закрепили простынь, Беленко велела мужчинам раздеваться. Офицеры быстро разделись до трусов, повернулись в сторону женской половины. Сквозь простынь увидели силуэт женской фигуры.

— А что, очень даже ничего…, — жарко прошептал Крутихин в ухо Булавину.

— Что, губу раскатило, капитан?