Андрей Воронин - Му-му. Заброшенная могила

— Но странною любовью, — Спейс потянулся к бутылке. — Я тоже люблю на кладбищах бывать. В моем возрасте это… Как новую квартиру присматриваю.

— Да ну тебя, Спейс, — поморщился Савелий, — ты, хипарь старый, всех нас переживешь. Так что не лей воду в болото. А то, понимаешь, ты как те старички у Ильфа и Петрова, помните? «Что, дед, пора в крематорий?» — «Пора, пора в наш советский колумбарий…» Мы с Дорогиным вот вообще смерти не боимся, правда?

— Ну, загнул, — произнес Сергей. — Не помню, кто сказал: «Мы все боимся грядущего. И люди, и боги… Только идиоты не боятся того, что совершают, ибо уверены в своей непогрешимости». Идиоты даже смерти не боятся…

— Ай, да какая разница, что ТАМ будет, — сказал Савелий и, в свою очередь, процитировал наизусть: «Если тебя ждет другая жизнь, то, так как боги вездесущи, они будут и там. Если же это будет состояние бесчувственности, то тебе не придется терпеть от страданий и наслаждений и служить оболочке, которая настолько хуже того, кто у нее в плену. Ибо последний есть дух и гений, оболочка же — прах и тлен». Это Марк Аврелий. Умный был мужик.

— Тебе бы диссертации писать, — заметил Спейс, по причине старости вечно забывавший, что диссертацию Савелий Неделин написал еще лет пятнадцать назад. — А вообще, жизнь человека ограничивается ста годами, ночь занимает половину этих лет, половина оставшейся половины поглощена сопливым детством и морщинистой старостью, а остальное проходит среди болезней, расставаний, похорон близких и тому подобных горестей. Где же оно — счастье?

— Знаете, что мне это все напоминает? — Дорогин закурил сигарету, с удовольствием выпустил дым и продолжил: — Веке этак в восемнадцатом, при Петре Великом, да и позже, собирались монахи-начетчики в келье водки попить и, извиняюсь, потрындеть. В смысле, о вечном потрындеть. Знаете, чем это обычно заканчивалось?

— Да уж знаем, — кивнул Савелий, разливая остатки водки. — Напивались до свиней и начинали обсуждать «вечную проблему»: антихрист Петр Великий или не антихрист, а также бл… Екатерина Великая или нет.

— Именно. А потом являлся наряд тогдашней милиции и тащил всех в участок, — добавил Спейс.

— И на дыбу всех, на дыбу! И горящим веничком по спине… — Дорогин, порядком охмелевший, что за ним водилось весьма редко, поднял свой шкалик, лихо опрокинул его в рот и промолвил: — А теперь у нас демократия. В котельной я могу говорить, что в голову придет. Призывать к свержению существующего строя, например. Или к осквернению могилы господина… как там его… Больцмана. Или…

— Да ну на фиг, — махнул рукой Савелий, которого водка вообще не брала. — Демократия — лишь способ управления государством и сама по себе не подразумевает ни справедливости, ни честности, как ошибочно считают многие. Демократия — это сосуд, бутылка, а что в нее наливают, зависит от людей. Но глупцы, не найдя в бутылке хорошего вина, спешат расколотить эту бутылку, хотя сами наполнили ее дерьмом. Так что не костери демократию. И не призывай к осквернению могилы… Больцмана. Потому что ее еще осквернят. А может, и два раза.

— Что такое? — не понял Дорогин.

— А я умный, — ответил Сава. — Посуди сам. Имеются в наличии две группы. Одна — те, кто хотел раскопать эту могилу, вторая — те, кто не дал этого сделать. Те, кто хотел раскопать, таки раскопают, потому что им это позарез надо. А те, кто не дал раскопать… Тут могут быть два варианта. Если они знают, что там, в гробу, тогда тоже могут быть два варианта. Первый — они будут ее охранять, второй — изымут то, что там лежит. А если не знают — постараются узнать. То есть опять-таки покой господина Больцмана потревожить. Понятна моя мысль?

Осоловевший Спейс уже готов был снова произнести комплимент насчет диссертации, но Дорогин прервал его:

— Хорошо. А нам-то что до этого? Прикажешь лезть в неизвестно какие разборки? У меня на своих… попугаев… времени не хватает.

При чем тут попугаи, Сава не понял, развел руками и сказал:

— Это просто так, упражнение для мозгов…

После разговора с Даниилом Купцов прямо из машины набрал номер телефона и спросил:

— Ну?

— Они уехали на фазенду, с утра еще…

— Оба?

— Трое, сам Хвостов, его баба и внучка.

— Тогда начинайте.

…Когда вечером в воскресенье Матвей Иванович с Мариной вернулись с дачи, на которую решили съездить на выходные, они обнаружили, что квартира ограблена. Среди других пропавших вещей были спрятанные во вскрытом сейфе ноутбук с записью компрометирующих Купцова данных и фотоаппарат со снимками, на которых тот же Купцов был снят в обществе лиц, уже сидевших или только готовившихся к посадке…