Александр Тамоников - Боевой друг. Дай лапу мне!

Сначала работа пошла споро. За час мужики расчистили почти семьдесят метров полосы, но подустали. Им пришлось делать перерыв.

Офицеры оставили инструменты, вернулись к машинам, включили фары, присели на кошму, постеленную прямо на бетонку. Перед началом работы все разделись до пояса и пользовались репеллентом каждые двадцать минут. Пот разъедал его. Мошка это мгновенно чувствовала и налетала густыми стаями.

— Да, это тебе не учебные мины искать, — проговорил Снегирев.

Пахомов посмотрел на него и осведомился:

— Неужели устал, Сеня? Ты у нас здоровяк. Тебе одному эту полосу расчистить как два пальца об асфальт.

— Да, ее и без вас расчистил бы, но не в таком бешеном темпе. Скажем, где-то за недельку, с полноценным отдыхом, хорошей пищей.

Лобачев усмехнулся и добавил:

— Да еще и с бабой под боком.

— Какая баба, Витя? — проговорил Снегирев. — У меня жена дома.

— Так я не о сексе. — Лобачев улыбнулся. — Речь о помощнице, которая готовила бы тебе еду, в хижине порядок наводила, белье стирала.

— Отвали. Черт, бензопила вроде не тяжелая, а руки как свинцовые.

Тут вновь подал голос Лобачев:

— А все почему, Сеня? Да потому, что ты ничего тяжелее стакана не поднимал.

— Подумал, что сказал?

— Еще миноискатель, автомат иногда.

Пахомов, разминая руки, посоветовал Снегиреву:

— Делай, как я.

— Толку? Все одно, как начнем работать, пила валиться будет.

— Ничего, удержишь.

— Ясный перец. Куда я, на хрен, денусь!

Лобачев кивнул в сторону Серданова и Холина.

— Вот командир и Рома топором и мачете работают. Между прочим, они больше леса срубили, чем ты с Пахомом.

— Тогда не надо было эти бензопилы брать, всем выдать по топору и мачете.

— Отставить базары! Отдыхайте. Перерыв двадцать минут, — заявил Серданов.

— Надеюсь, курить здесь законом не возбраняется? — спросил прапорщик.

— Курите. Немного, чтобы дыхалку не сбить.

Снегирев посмотрел на расчищенный участок полосы.

— Это сколько же мы прошли? Метров сто?

— Ага, — буркнул Холин. — Закатай губу. От силы семьдесят.

— Ровно семьдесят метров в глубину и пятьдесят в ширину. Надо по минимуму еще четыре раза по столько.

— С ума сойти! — заявил Снегирев. — Если выяснится, что все эти подлянки нам британцы устроили, каждому после официальной части морду набью.

— Одни только британцы не могли бы ничего сделать. С ними наверняка начальник охраны полигона, агентура использована, люди в аэропорту куплены, — сказал Холин.

— Ну да, у них же бабок валом, совсем не то, что у нас. Если их разведка пашет, то наша что делает? Куда она подевалась? Разогнали агентуру? У нас же во всех ведомствах с этим сокращением штатов начальство словно с ума посходило. Кого убирают? Самых лучших!..

— Тебя же оставили, — сказал Серданов. — Это значит, что ты не из лучших?

— Нас сокращать сейчас не в жилу. Работы для саперов больше, чем для спецназа.

Серданов посмотрел на часы и сказал Холину:

— Свяжи-ка, Рома, меня с командиром «семьдесят шестого». Узнаем, что у них. А то, может, зря корячимся? Вдруг власти Гайаны заблокировали борт в Джорджтауне и намерены держать его там до выяснения, как говорится, всех обстоятельств, официального досмотра, проверки документов и так далее?

— В этом случае, Леонид Андреевич, майор Суровцев сам вышел бы на связь.

— А если он не в кабине?

— Тогда я не смогу связаться с ним.

— Попробуй. Есть еще пять минут.

Снегирев обвел взглядом товарищей:

— А если наш борт и в самом деле заблокируют?

— Тогда мы не получим лицензию, но в этом нашей вины не будет, — ответил Серданов.

— Сдалась эта лицензия. Без нее работы хватает. Другое дело бабки из ООН. Из-за них весь сыр-бор.

Холин поднес к командиру спутниковую станцию. Он улыбался.

— Чего?.. — спросил Серданов.

— На связи Суровцев!

— Трубку давай!

Помощник передал начальнику команды трубку со штырем-антенной.

— Толя, это Серданов.

— Еще раз приветствую вас.

— Как у вас дела?

— Да какие у нас дела? Торчим на дальней стоянке аэропорта. Ждем команды.

— Местные начальники вас не напрягают?

— Нет. Наши связались с руководством страны то ли напрямую, то ли через Противоминный центр ООН, и все формальности были отменены. Правда, и нам не разрешено покинуть борт, просто размяться на улице. Хотя все иллюминаторы и стекла кабины забиты мошкарой. Как аборигены работают и живут тут?

— Они привыкли. Значит, у вас все в порядке?