Александр Бушков - Пиранья. Книги 1-23

Он сделал театральную паузу, допил пиво из горлышка и сковырнул пробку со второй бутылки.

– Не томи душу, Шерлок, – проворчал Морской Змей.

– Ну, должен же я растянуть свой триумф на подольше? – усмехнулся Лаврик. – Когда еще придется? Короче, ломал я мозги, морскими узлами извилины завязывал… И решил однажды подвести итоги. А тут Кирилла завербовали, что, по большому счету, тоже было довольно бессмысленной затеей. Как писал в книге под названием «Библия» один умный и красноречивый человек: и оглянулся я, и увидел под солнцем… И увидел я под солнцем, что танцуем мы от двух печек: сексуальные поползновения некоего Корейко и вербовочный подход. Причем о втором ни слуху ни духу, а касаемо первого нам, наоборот, со страшной силой наваливают: секс, секс, секс! Куда ни кинь, все в секс упирается… И задумался я: а почему мы себе выбрали только две печки? Почему их не может быть три? Мы ведь с этими двумя печками далеко не все возможные варианты перебрали. Шерлок Холмс советовал исключить все невозможное – а мы-то не все исключили… А еще один умный человек сказал: «Возможно ли это? Конечно, возможно, раз оно не исключено…»

– Это кто? – спросил Мазур.

– Да жил один весьма неглупый человек, – сказал Лаврик. – Товарищ Сталин его фамилия. А мы ведь не все возможное в расчет взяли…

Вот меня как-то в один прекрасный летний вечер и стукнуло нечто наподобие озарения: а что, если уже произошло? И информация о готовящемся вербовочном подходе оказалась устаревшей? Бывает и такое иногда… Что, если Еремеев уже скурвился? И решил я на какое-то время отрешиться от всего прочего и думать эту мысль.

Так вот, в эту версию кое-что гораздо удачнее ложилось, чем в предыдущие. Например, тетя Фая. Идеальная связная. Еремеев с ней, не вызывая ни малейших подозрений, мог общаться наедине в любой момент, передавать весточки, получать весточки… Вот тут я опий и подкинул. Понимаете, есть список… Как он называется, вам знать необходимости нет, главное, он есть. И все, кто в этом списке значатся, имеют строжайшую инструкцию: если вдали от дома попадут в серьезные неприятности, должны, если с уголовным элементом конфликтуют, или в доблестную рабоче-крестьянскую милицию угодили, требовать представителя КГБ, а уж тот свяжется с родной конторой угодившего в хлопоты, и соответствующий отдел быстренько отреагирует. Еремеев в этом списке был… – и он снова замолчал.

Чтобы сделать ему приятное – неплохо потрудился Лаврик, – Мазур подыграл, подал нужную реплику:

– Хочешь сказать, он ничего этого не сделал?

– Вот именно, – сказал Лаврик. – Ни у Приходько ничего такого не потребовал, ни потом сам в первый отдел Сормово-12 не позвонил. Вообще-то была пара случаев, когда так уже поступали – но там речь шла о чисто криминальных хлопотах, и мэны самонадеянно решили, что сами справятся, не зовя плачем мамочку. Один, кстати, справился, а вот другой – нет… Но тут-то совсем другое: уголовное дело по обвинению в хранении наркотиков, подписка о невыезде… Да тут в голос орать надо, тем более что и жену припутали! А он молчит… На что он может рассчитывать? Да единственно на то, что в самом скором времени слиняет, и ни у кого не останется времени докопаться до сути.

Я этих, забугорных, понимаю: гораздо выгоднее не использовать его в качестве источника информации – который и засечь могут, – а попросту перетащить к себе. Голова-то и в самом деле золотая, конструктор от Бога… вот только оказался из тех, кто уверен, что ему тут недодают. Есть такая публика. И забугорщики, надо отдать им должное, ему бы дали и бочку варенья, и корзину печенья. Ну вот не можем мы пока своим таким дать столько, а они могут. Конечно, купится один из тысячи или двух, но найдутся, как видите, такие, что покупаются. Талант – сие еще не означает автоматически высокую мораль, честность и бескорыстие. Он не первый, ребята… и, боюсь, не последний. Поделился я мыслями с начальством. Начальство, как с ним порой бывает, и напрочь версию не зарубило, и сунуло «на мою ответственность».

– Ага, – сказал Мазур. – То-то ты твердил: понять не можешь, идиот ты или нет…

– Ну да, – просто сказал Лаврик. – Правила игры известные: в случае успеха – слава и хвала, в случае ошибки… Ну, каптеркой бы заведовать не послали и с флота не списали, но приземлился бы я в каком-нибудь забытом Богом и начальством кабинетике подшивать бумажки распоследней степени секретности. Да мало ли способов… Как выражались в старину, карьер его бесповоротно погиб. Тем более что стопроцентных доказательств у меня не было ни шиша, даже после того, как он после задержания не сделал, как обязан был. – Он серьезно сказал: – Иногда выть от бессилия хотелось… А тут эта история с фотографиями, которые Кире ему поручили передать. И снова она в те две печки не укладывалась – но ни о чем еще не говорила.