Андрей Воронин - Му-му. Кровавая линия

— Вы что! Наоборот, закройте окна, чтобы они не разлетелись!

Опять голоса накладывались один на другой, а люди повскакивали с мест, залезли ногами на скамейки, сами не зная, как и от чего спасаться.

Когда наконец поезд доехал до станции и за окошками показались ее огни, люди совсем обезумели и рванули к выходу.

— Милицию! Позовите кто-нибудь милицию! Здесь ЧП! — попросила старушка, стараясь сдержать поток пытающихся войти в вагон пассажиров.

В вагон зашли двое милиционеров и попросили освободить вагоны, оставив лишь боевую старушку в ватно-марлевой повязке и синей беретке и Льва Пореченкова, которого старушка упросила задержаться хотя бы на одну станцию, чтобы рассказать, в чем дело.

— Но у меня операция… — попытался объяснить Лев.

— Но вы же доктор! Без вас никто не разберется.

До конечной станции поезд ехал без остановок. В вагоне лежали на полу в разных концах женщина в черничной куртке и рыжеволосый высокий мужчина в кожанке. Оба были мертвы. И было видно, что и у одной и у другого перед смертью шла кровь из горла.

Возле мужчины у дверей лежали осколки разбитой пол-литровой стеклянной банки, в которой, очевидно, и принес кто-то в вагон летучих муравьев, которые теперь расползлись и разлетелись по всему вагону, а может, и метро, потому что два окна так и не закрыли.

— Что здесь произошло? — строго спросил молодой лейтенант, обращаясь к Льву Пореченкову.

— Здесь произошел теракт. Кто-то принес банку с отравленными блохами или муравьями, от укуса которых люди мрут как мухи! — четко заявила старушка, пока Лев собирался с мыслями.

— Я не у вас спрашиваю! — остановил ее молодой лейтенант, который, хотя и недолго еще служил в милиции, предпочитал иметь дело не с болтливыми женщинами, а с мужчинами.

— Я могу подтвердить, что действительно два человека умерли неизвестно по какой причине. Симптомы одинаковые. Конвульсии и кровь горлом, — кивнул Лев.

— А муравьи? Что это за муравьи такие?! — спросил молодой лейтенант.

— Да, я тоже видел довольно крупных муравьев с крыльями… — кивнул Лев Пореченков.

— Таких, что ли?

Еще один, совсем молоденький чернявый сержант подошел и протянул руку. По его ладони медленно полз большой крылатый муравей.

— Выбрось, выбрось немедленно! — закричала старушка в беретке.

Но было уже поздно.

Молоденький сержант вместо того, чтобы выбросить муравья, сжал кулак, стараясь придушить его пальцами. При этом он попытался улыбнуться и даже хотел что-то сказать. Но вдруг побледнел, начал задыхаться, нервно, как выброшенная на берег рыба, хватая ртом воздух. На лбу у него выступила испарина, глаза покраснели и от напряжения едва не выкатились из орбит.

Лейтенант бросился к товарищу и едва успел подхватить его. Молоденький сержант осел, бессильно повис на его руках, еще раз надрывно кашлянул, и тело его содрогнулось в судороге.

— Кровь! Смотрите, у него изо рта тоже течет кровь… — побледнев, прошептала старушка и попятилась к двери.

— Что ж с ним делать? — вдруг осипшим голосом выдавил лейтенант и, взглянув на Льва Пореченкова, попросил: — Вы же доктор, помогите.

Лев присел и, бледнея от страха, попытался прослушать пульс на шее сгорающего на глазах молоденького сержанта.

— Он умер… — отводя взгляд, сказал Лев и предложил: — Давайте положим его на скамейку.

— Я сам… — хлестнул его взглядом лейтенант.

Состав тем временем, промчавшись мимо конечной станции, въехал в темный, освещенный редкими фонарями, тоннель и остановился.

Старушка тут же бросилась к дверям. Но двери не открылись. Свет в вагонах притушили, и в вагоне стало совсем жутко: три мертвеца — женщина и мужчина на полу и молоденький сержант на лавке — и трое живых, с опаской глядящих на пол, где бодро, как ни в чем не бывало, сновали туда-сюда крылатые муравьи. Старушка, зачем-то прижимая ко рту повязку, начала кричать, резко, визгливо, задыхаясь и похрипывая:

— Двери! Немедленно откройте двери! Выпустите, немедленно выпустите меня отсюда!

— Да не кричите вы! — остановил ее лейтенант. — Сейчас дежурный пройдет по вагонам и нас выпустит.

Но почему-то никто к ним не шел.

Лев Пореченков, прикусив губу, глянул на часы. До начала операции оставалось минут пятнадцать. Нужно хотя бы перезвонить и предупредить, что он опаздывает. И он уже достал мобильник, принялся набирать номер, но лейтенант резко выкрикнул:

— Не звонить! Отдайте мне мобильник!

— Но у меня операция. Больную к ней готовят. Я должен сообщить, что задерживаюсь! — возмутился Пореченков.