Андрей Воронин - Му-му. Кровавая линия

Вбросив туда телеграмму, Муму сел на свой мотоцикл и, натянув шлем, сделал вид, что задремал. Он ждал прихода агента генерала Грушевого.

Через некоторое время у почты затормозила вишневая «ауди» и из нее вышел лейтенант Мыськин.

Заскочив на почту, лейтенант Мыськин, уже с телеграммой, в текст которой пытался вчитаться на бегу, поспешил к машине. Водитель тут же нажал на газ. Теперь главной задачей Муму было остаться незамеченным, преследуя вишневую «ауди».

У коттеджного поселка, куда свернула машина, Дорогину крупно повезло. У пропускного пункта его нагнало человек пять местных байкеров, которых, в отличие от вишневой «ауди», беспрепятственно пустили на территорию поселка. Дорогин промчался вместе с ними по центральной улице, а потом резко развернулся навстречу машине, которая наконец проехала на территорию поселка и затормозила у одного из самых претенциозных, похожего на средневековый замок дома, обнесенного высоким кирпичным забором.

По меркам осени было довольно поздно, и вдоль улицы загорались фонари и фонарики, оживали занавешенные разноцветными шторами окна. Под прикрытием сумерек Дорогин смог не только подойти к воротам, где остановилась машина, но и, дождавшись, когда лейтенанта Мыськина впустили в калитку, проскользнуть за ним следом и притаиться во дворе в кустах.

Поскольку машина во двор не въезжала, а осталась стоять на улице с включенными фарами, Муму сделал вывод, что лейтенант Мыськин долго не задержится. И правда, он вошел в дом всего на несколько минут. Очевидно, чтобы передать телеграмму-шифровку, которую составил Муму.

Когда лейтенант Мыськин, прощаясь с кем-то, вышел и двери дома, а затем и калитка за ним закрылись, с улицы раздался шум мотора. Вишневая «ауди», на которой лейтенант приехал сюда, повезла его назад в город.

Когда свет в прихожей погас, Муму решил, что самое время осмотреться. Собак, которые находились в огромном вольере и весьма бурно отреагировали на появление во дворе лейтенанта Мыськина, одному из работников, пожилому седеющему мужчине, удалось унять.

Наконец Муму смог оглядеться. В саду, наверное, поработал модный ландшафтный дизайнер. Навес со специальной каменной печкой под мангал был устроен с бокового фасада. А перед главным входом выложенные камешками тропинки были обсажены разноцветными кустарниками и травой. Их освещали невысокие, стилизованные под старину, красиво обрамленные кованым ажурным металлом фонарики. На аккуратно постриженной газонной траве в гармоничном беспорядке лежали камни — разные по форме, но очень красивые валуны. Посреди лужайки был вырыт небольшой пруд с фонтанчиком. Прямо у кустов, за которыми притаился Муму, стояли скамейки с коваными ажурными ножками и перилами. Чуть дальше был разбит цветник, росли декоративные и садовые деревья. В общем все здесь располагало к романтическим беседам под луной и поэзии. Даже вольер с собаками, находящийся при входе, был не только огражден со всех сторон и даже сверху сеткой, но и украшен ажурными коваными деталями.

Муму давно заметил, что люди жесткие и даже жестокие в минуты отдохновения делаются порой до неприличия сентиментальными. И этот загородный дом-замок, и этот романтический сад, скорее всего, не пожелание жены генерала Грушевого, если она у него есть, а его собственный изыск. Муму знал, что генерал в отставке Грушевой за последние двадцать лет побывал едва ли не во всех «горячих точках». Сначала воевал, потом ездил туда в качестве консультанта.

Высокие должности, которые он занимал в последние годы службы, он заработал, как говорится, потом и кровью. Он был невысок, но даже на вид крепок и решителен. Эта решительность читалась у него и во взгляде его серо-голубых глаз, и в жестах, и в движениях. Он рано начал седеть и, очевидно, чтобы скрыть возраст, начал брить голову наголо. До генерала он дослужился быстро, потом занялся политикой. У него откуда-то появились деньги, и он смог построить этот шикарный замок на Рублевке. Но счастье генерала было неполным, потому что в соседнем, таком же просторном кабинете вдруг появился человек, которого генерал в отставке Грушевой не любил и побаивался еще со времен учебы в Суворовском училище.

Генерал Рогов, в отличие от Грушевого, которого воспитывала одна мать, вырос в потомственной военной семье. Он был высок, статен, хорош собой. Его всегда любили девушки. Он умел быть добрым, щедрым и спокойным. Начальство ценило его прежде всего за его золотую голову. Генерал Рогов владел несколькими иностранными языками, был отличным актером и мог вписаться в любой необходимый для выполнения задания контекст. Если Грушевому приходилось пробивать стену лбом, тупо идти на таран, то генерал Рогов, часто даже не выезжая на место, в кабинете, распутывал какие-то политические и экономические интриги. Потом генерал Рогов стал курировать отдел по научному шпионажу.