Владимир Паутов - Охота на черного ястреба

— План отличный, только, Фархадыч, мы должны уложиться в пятнадцать минут, — добавил Стэнлер.

— Как скажешь, Владислав! По машинам! — сказал командир полка и побежал к своему вертолёту.

Винтокрылые машины с бойцами моего отряда и пограничниками на борту взмыли в воздух и в сопровождении четырёх боевых «двадцатьчетвёрок» или «крокодилов», как мы их нежно называли в Афгане, устремились на сопредельную территорию.

Расстояние до места боя в два километра вертолёты покрыли за одну минуту.

— Николай, — передал Сафин своему ведомому, — я захожу первым и атакую. Постараемся со стороны солнца. Беру на прицел ведущего и после сразу отваливаю, ты готовься завалить второй вертолёт.

— Понял, командир!

— Иваныч, — обратился полковник к штурману полка, — ты работаешь сразу за нами. Заходишь с противоположной стороны, добиваешь вертушки и уходишь на второй круг. Времени у нас в обрез! Ребята из ГРУ, что на борту транспортников, очень шустрые, работают быстро, поэтому постарайся не затягивать время, чтобы не сорвать им работу.

— Ясно!

Наши лётчики с ходу атаковали американские вертолёты. Им удалось сбить все вражеские машины. Транспортные вертушки высадили десант, который тут же вступил в бой и отогнал морских пехотинцев на значительное расстояние от того места, где намечалось провести поиски моей группы. Радиомаяк здорово помог ребятам. Они быстро засекли его работу и вскоре обнаружили наши тела. Операция по эвакуации заняла буквально пять минут. В общей сложности на всю работу было затрачено всего лишь двенадцать с половиной минут. На свою территорию возвращение прошло без потерь, правда, четыре пограничника были легко ранены, но их жизни ничего не угрожало, поэтому ребят даже не стали отправлять в госпиталь, а направили в местный лазарет.

Все офицеры моего отряда, пограничники и лётчики были очень расстроены нашей гибелью. Они ведь так старались, но жизнь есть жизнь, да и ведь смерть не выбирает… Меня и Димыча уже хотели отправлять в морг, но как это иногда бывает, в дело вмешался случай, который кардинально изменил всю ситуацию.

Что побудило тогда дежурного фельдшера, молодого солдата первого годы службы, подойти к нашим телам, не знал никто, да и сам он объяснить не смог.

Он просто проходил мимо наших тел и задержался на секунду, а потом возьми да и приложи стетоскоп к моей груди, то ли ради любопытства, то ли… непонятно. И сделал солдатик это именно в тот момент, когда ещё живое моё сердце вдруг совершило свой редкий удар, может быть, последний удар, как бы подавая сигнал, взывая к помощи, мол, не умер ещё мой обладатель. Вот такое случайное совпадение многих обстоятельств и произошло в тот миг на взлётной полосе приграничного аэродрома.

— Товарищ полковник! — непонятно к кому обратился испуганный фельдшер, может, к начальнику отряда, а может, к командиру вертолётного полка. — Вот этот человек жив! — указывая на меня чуть дрожавшим указательным пальцем и в растерянности немного отступая назад, сказал вполне уверенным голосом, после чего смутился и замолчал. Слова солдата произвели шок на всех присутствовавших.

— Что ты сказал, сынок? — спросил парня начальник отряда. Фельдшер пожал плечами и не так уже категорично, как секунду назад, произнёс: — Мне кажется, что этот человек жив! У него сердце бьётся!

— А ну-ка проверь второго, на всякий пожарный, — приказал Багдасаров своему солдату. Тот подошёл к прапорщику Сокольникову и начал прослушивать его.

— Что там, сержант? — нетерпеливо спросил подполковник Стенлэр и другие офицеры.

Солдат слушал недолго, но моим ребятам те секунды показались часами. Наконец он поднял голову и, чуть не плача, с обидой в голосе, переживая, что ему могут вдруг не поверить, сказал:

— И этот тоже жив, так мне кажется! Но я же не врач, могу и ошибиться! Извините!

— Почему не верим? Верим! Радоваться надо, что они живы, парень! Ты молодец! Ты замечательный человек и будешь прекрасным врачом! — обнял его за плечи подполковник Стэнлер, а командир вертолётного полка уже давал команду лётчику, чтобы тот готовил борт для вылета в окружной госпиталь.

— Как тебя звать, сержант? — вновь спросил Стэнлер, молодого солдата.

— Миша!

— А фамилия?

— Соседов!

— Держи, Миша Соседов, на память! — Владислав снял с шеи бинокль и протянул его растерявшемуся сержанту.

Вот так завершилась наша операция. А тот бой действительно оказался для нас последним, потому как после него ни я, ни прапорщик Сокольников уже не вернулись в свой отряд.