Сергей Зверев - Фоторобот в золоченой раме

Оперативники часа три внимательно изучали материалы, делая выписки. В это время совсем размякшую Камбалу потянуло на откровенность. Она начала жаловаться на трудности жизни и работы в следствии, а потом брякнула:

— Ну даже и не знаю, какие перспективы у дела.

Платов насторожился:

— А что не так с перспективами?

Она поджала губы — мол, чего с быдлом из УГРО объясняться. Но снизошла:

— Умысел не доказывается.

— А вы его доказывали? Это анализом материалов делается. Левицкие покупают картины за 10–20 тысяч долларов, которые стоят сто пятьдесят. То есть должны были осознавать, что это подделки, реальную вещь никто за бесценок не отдаст. Рубен Левицкий контактировал с Центром Грабаря по двум картинам, выправлял заключение. Об умысле свидетельствует и поведение обвиняемых после того, как вскрылись факты подделок, — они стали предпринимать меры по тому, чтобы не возвращать деньги. Пытались вступить в коррупционные связи с сотрудниками ЦАО, чтобы обуздать потерпевшего. Вели наблюдение за Кононенко. Привлекали к разборке бандитов. Мало?

— Всё это косвенные доказательства.

— А что Левицкая вообще отказывается от факта сделки, не признает, что продавала картины, что опровергается доказательствами?

— Тоже косвенные.

— Все мошенничества доказываются на косвенных… Вы что, их собираетесь выпускать?

— Нет, ну что вы, — глаза Камбалы воровато забегали.

Платову этот её блудливый взгляд сразу не понравился.

— Ещё одна проблема, — она перескочила на другую тему. — То, что Левицкие отняли у Кононенко «БМВ». Нужно его искать. И возвращать.

— Пишите запрос о предоставлении информации. И найдём «БМВ» без проблем.

Платов объяснил суть ситуации и продиктовал формулировку документа и данные адресата.

Следачиха без возражений сделала запрос и отдала его операм. Что-то сегодня она покладистая, и это Платова настораживало.

Ознакомившись с материалами, оперативники выбрались на улицу. Погода стояла изумительная. Лёгкий ветер, солнце.

— Как тебе эти её заходы об умысле? — сказал Платов. — Они что, решили дело на тормозах спустить?

— Трудно сказать, — пожал плечами Шведов. — Левицким срок содержания под стражей продлили на два месяца… Что по кидалову с офисом делать?

— В деле ничего особо ценного. Но есть поисково-значимые приметы. У мошенника шрам на руке. И лицо немного подёргивается, правая половина. Тик какой-то редкий.

— Считаешь, этого достаточно?

— Посмотрим.

Ещё при планировании культпохода на Российский антикварный салон Шведов предложил сгоряча:

— А давай возьмём эксперта и поизымаем на фиг все фуфляки.

— Ты там голые стены и опустевшие витрины оставить хочешь? — усмехнулся Платов. — Представляешь, какие экспертизы нужны, чтобы доказать факт подделок. И для покушения на мошенничество хотя бы потерпевший должен быть. Контрольную закупку устроишь? А тебе арт-дилер скажет, что его жестоко обманули, он знать не знал, что Фаберже поддельный и что Айвазовский не рисовал воздушные шары.

В итоге решили взять в компанию Бардину — пожилую экспертшу из Третьяковки, имевшую отличный глаз, и с ней побродить по салону, сфотографировать явно поддельные предметы, по которым потом могут быть заявления.

Шведов, Платов и Бардина заявились на салон в день открытия. Народу в огромном бетонном белокаменном здании Центрального дома художника на Крымском Валу набилось, как пассажиров в автобусе в час пик. Два этажа были разбиты на небольшие, от пяти до тридцати квадратных метров, закутки, где антикварные магазины и частные дилеры Москвы, Питера, других городов выставляли свои богатства. Местами это походило на лавки старьёвщиков — выставлялись какие-то патефоны, ложки, плошки, поварёшки. Некоторые экспозиции отличались величавостью и обилием позолоты — там были представлены изделия фирмы — поставщика двора Ея Величества Фаберже, картины русских художников, императорские фарфоровые вазы, консольные зеркала с мрамором, каминные часы.

Цены? Как всегда, зашкаливали. Они и так не маленькие, а на антикварных салонах ещё и завышены раза в два. Но зато есть предмет для торговли.

Антикварщики сидят за столиками, что-то обсуждают. Фрукты, коньячок. Это как деревня — все друг друга знают. И Платов знает многих — с ним здороваются, иногда с опаской, иногда заискивающе, иногда презрительно.

— Добрый день, вы опять к нам? — радушно улыбается хозяин салона «Психея», который Платов обыскивал раз пять, ища краденое.