Николай Чергинец - Майор Ветров

Хакким выждал, пока женщина скроется за ближайшими домами, и тихо приказал одному из сидящих на земле поодаль боевиков:

— Приведи ко мне этого русского… Как его… Игната!

Боевик поспешно поднялся и засеменил в другую сторону — противоположную той, куда пошла женщина.

Минут через десять он привел высокого костлявого молодого мужчину.

Хакким хмуро спросил:

— Скажи, зачем ты пошел воевать с русскими?

— Я хочу быть свободным и не терплю их. Да и платят здесь неплохо.

— Это правда, что принял ислам?

— Да. Я хочу воевать против неверных…

— А в твоей Белоруссии тоже неверные живут?

— А какие же еще?

— Мне сказал твой командир, что ты просишься туда.

— Я родом оттуда, и у меня есть люди, которые верны мне. Я вернусь с ними сюда. Хочу создать отряд славянских моджахедов.

— Родителей хочешь повидать?

— Не знаю… возможно. Мне… одно дельце провернуть надо, — немного помявшись, уклончиво ответил Игнат.

— Какое? Может, банк хочешь взять?

Игнат после длительной паузы ответил:

— Был здесь, в Чечне, один телевизионщик из Беларуси. Ему разрешили поснимать немного в нашем отряде. Так он, падла, нарушил уговор наших лиц не снимать. Снял, шакал, показали в России и в Беларуси. Мне мои люди из Минска сообщили, что по телику видели меня. Хочу заодно и с этим оператором посчитаться. Он много страданий принес моим родным.

Хакким кивнул головой в сторону сидящего на земле связанного солдата Российской армии:

— Видишь солдата?

— Да, мы вчера на дороге перехватили два грузовика и сопровождающий их БТР. Уничтожили всех… Один этот уцелел… Но он ничего не знает… Недавно в Чечню прибыл… О маме только своей и бормочет… Зарежь его!

Игнат несколько секунд молча, испытующе смотрел на Хаккима. Затем приблизился к солдату и встал за его спиной. Находящиеся недалеко бандиты с интересом смотрели на эту картину. Игнат достал из ножен штык-нож от автомата и вопросительно посмотрел на Хаккима. Хакким согласно кивнул головой. Молоденький солдат со слезами на глазах смотрел на Хаккима. Он надеялся… Но Игнат левой рукой охватил его голову и мгновенно перерезал горло. Затем вытер кровь об одежду еще бьющегося в конвульсиях солдата и молча приблизился к Хаккиму.

— Хорошо у тебя получается, красиво, как у настоящего воина Аллаха, — одобрительно хмыкнул Хакким.

— А я и есть воин Аллаха!

— Игнат — это имя, кличка?

— Часть фамилии.

— Хорошо… Вашу группу я беру с собой. Отправишься в Белоруссию, когда скажу. Заодно получишь задание… Это скоро будет…

Старший лейтенант Тозиловский без стука вошел в кабинет начальника отдела военной прокуратуры майора юстиции Кононовича и без приветствий спросил:

— Звал, Вадим Никодимович?

Не отвечая, Кононович быстро подскочил к дверям и закрыл их на ключ. Затем, не предлагая старшему лейтенанту сесть, еле скрывая волнение, сказал:

— Хреновые дела у нас, Анатолий!

— Не понял, — насторожился Тозиловский, — в чем дело?

— Сейчас объясню, только ответь на пару вопросов: где сейчас Багдасарова?

— У отца. Он ее держит на даче.

— Кто-нибудь из наших знает об этом?

— Нет. Отец поддерживает контакты только с тобой и со мной…

— Скажи, Ветрова били в следственном изоляторе?

— Да, его обработали охранники.

— Ты сам руку не прикладывал к избиениям?

— Буду я еще руки марать…

— Хорошо. Теперь слушай. Мы с тобой попали на удочку Багдасарова и его дочки, которую, как я знаю, ты уже успел трахнуть. Дело в том, что Ветров действительно ни в чем не виновен, точнее, в этой истории. Его отряд попал в засаду. Боевики всех, кроме Ветрова и еще одного или двух офицеров, уничтожили, а сами переоделись в форму убитых, накачали уколами Ветрова и его подчиненных. Затем прибыли в село, жители которого поддерживали госвласть, и перебили их. Резню снимали на видео и крупно показали Ветрова и его подчиненных как участников расправы.

Понимаешь, это была тщательно спланированная операция по дискредитации Российской армии. Сам знаешь, сколько раз крутили в Европе и США эту запись. Весь мир кипит, возмущается.

— Да, а я эту запись приобщил к уголовному делу в качестве вещдока, — растерянно произнес Тозиловский и обессиленно сел на стул.

Кононович прошелся по кабинету и остановился напротив следователя:

— Анатолий Афанасьевич, мы с тобой повязаны, как говорится, одной нитью. Здесь уже не до условностей. Выпутаться из этого дерьма мы можем, только если будем как одно целое. Не будем друг с другом темнить. И ты, и я получили от Багдасарова приличную зелень.