Павел Корнев - 10'92

Затем натянул кожаные перчатки и обжал их, несколько раз стиснув пальцы в кулаки. Ну и дальше уже тянуть не стал, с силой хлопнул ладонью по капоту автомобиля.

Одна из форточек нужной нам квартиры была приоткрыта, и странный металлический отзвук незамеченным не остался. Сначала перестали мельтешить отблески экрана телевизора, затем колыхнулся тюль, а после и вовсе со скрипом приоткрылась рама и в окне замаячила физиономия мордатого мужика.

— Ну-ка быстро от машины сдриснул! — раздражённо прикрикнул он на меня.

— А если нет, то что? — нагло ухмыльнулся я в ответ.

— Урою!

Время было не самым поздним, и со двора доносились крики детей, но с этой стороны дома никто не гулял, случайных свидетелей перепалки опасаться не приходилось, и я зло оскалился.

— А здоровья-то хватит, дядя? — И на этот раз одним только риторическим вопросом не ограничился, снова приложился по автомобилю ладонью. — Дорогая, поди, тачка? Лобовуха сколько стоит?

— Ну, сука… — коротко выдал Лемешев и отступил от окна, скрылся из виду.

По спине побежал холодок, но я переборол неуверенность и с капота не слез. Даже если у перегонщика на руках имеется ствол, чего исключать было никак нельзя, сходу он стрелять точно не станет, пусть пистолет и не боевой, а только газовый. Потом же машину от порошка отмывать. Он ему надо?

Ну я и остался сидеть, просто сунул руку в сумку и нащупал рукоять туристического топорика. А дальше с грохотом распахнулась дверь чёрного хода и на улицу с монтировкой в руке выскочил взбешённый мужик весом за центнер. Но — не качок и не боец, просто высокий и раздобревший, с изрядных размеров пузом.

— Урою! — рыкнул он, но меня своей угрозой не впечатлил.

— Угомонись, Сева, а то поранишься, — усмехнулся я, вытянул из сумки топорик и подбросил, чтобы миг спустя, не глядя, перехватить крутанувшуюся в воздухе ручку.

Лемешев замер как вкопанный, потом неуверенно попятился, но тут от стены отлипли Андрей и Костя, перекрыли ему дорогу к отступлению. Да я и сам соскочил с капота, зашёл на газон.

— Вы чего, мужики? — спросил перегонщик враз осипшим голосом.

Фролов забрал у него монтировку и отбросил в кусты, после вернулся к двери чёрного хода и подпер её плечом, а Костя Чижов так и остался рядом, лыбясь во все тридцать два зуба.

— Как чего?! — удивился я и даже развёл руками. — Сева! Разве твоя прошмандовка не рассказала, как лихо она разрулила проблемы братца? Да ладно?! Ты же меня в асфальт закатать должен после того, как я ноги этой шалаве исцелую!

Сдерживаться я даже особо не пытался, и упитанная физиономия Лемешева враз покрылась потом.

— Я ничего такого не говорил. Я вас даже не знаю, — выдавил он из себя и сразу успокоился, уже куда уверенней спросил: — Ко мне какие претензии?

Чиж хохотнул и хлопнул его по плечу.

— Я не я и баба не моя? Молодец! Продолжай в том же духе!

Заявление это Лемешеву определённо не понравилось, но он промолчал и выжидающе уставился на меня.

— Ты не говорил, к тебе претензий никаких нет, — подтвердил я и указал топориком на окно. — Но вот она до фига лишнего наговорила и ей за это придётся ответить. Мы тебя просто в известность решили поставить. Чтоб потом не говорил, будто не в курсе был.

Лемешев сглотнул, и Костя вновь хлопнул его по пухлому плечу.

— Сева, да ты не переживай, мы ж не звери, бить её не станем. Отработает! И отработает со всем усердием и неоднократно, ведь брат — это святое, понимать надо!

Вот тут перегонщика проняло окончательно, он посмотрел на меня, затравленно оглянулся на размеренно жевавшего жвачку Фролова и судорожно сглотнул.

— А если вписаться кого попросишь, так ещё и должен останешься, — продолжил давить Чиж. — Там такие слова звучали, за которые и твою подружайку, и тебя самого в асфальт закатать нужно!

— Деньгами вопрос не решить? — обратился ко мне Лемешев. — Все только в выигрыше останутся!

Я ничего не ответил, вернулся к опелю и вновь уселся на его капот, за меня ответил взявший на себя роль переговорщика Чиж.

— Сколько?

Лемешев вновь сглотнул и неуверенно оглянулся.

— Я не знаю, сколько дома есть. Надо посмотреть.

— Посмотри, — разрешил Костя.

— Так я схожу?

— Иди! — разрешил Чиж и тут же, противореча сам себе, ухватил перегонщика под руку. — Иди, Сева, иди! Только помни, мы у тебя бабки не вымогаем. Нам они не особо и нужны, если разобраться. Так скажу — с твоей бабой пообщаться куда интересней будет. И если решишь, что деньги тебе дороже, мы поймём и лично тебе претензий предъявлять не станем. Но ты же понимаешь, что сама собой проблема не рассосётся?