Александр Афанасьев - Родина

Стеблов – за время работы в ФСБ многому научился, и теперь видел то, что другим видеть было не дано. Сопоставляя данные наружки с распечатками по передвижению машины – он делал выводы, и выводы эти были сильно невеселыми.

Першунов делал то же самое, что делал бы он сам. Получив приказ.

– Он ищет лежку – наконец сказал он.

Генерал кивнул головой.

– Я тоже так подумал. Кстати, он уже сжег больше бака бензина.

– Центр города.

– Он самый.

– Первый?

– Вполне возможно.

Стеблов помолчал, пытаясь уложить все это в голове.

– Он сказал мне, что чеченцы возможно, в чем-то правы. Там, в «Сакартвело». [44] Название ресторана.

– Мы это записали. Першунов переметнулся.

– Каплан говорил то же самое.

– Я тебе говорил кто такой Каплан. Он хочет получить информацию – любой ценой.

– Я ему ничего не сказал.

– Хорошо. Но этого мало. Теперь – ответственность на нас, и если Першунов готовит покушение – мы должны его остановить…

Стеблов смотрел на своего генерала – и не осмеливался задать вопрос, который должен был задать.

– Должны… – генерал произнес это, как будто пробуя слово на вкус – должны…

…

– Но выполнить этот долг можно по-разному. Каплан уже что-то знает… и если Першунов к примеру исчезнет или будет найден мертвым – он найдет возможность использовать это против тебя. А может, и против меня.

– Я ничего не скажу.

– Я и не сомневаюсь, Саша. Но выполнять свой долг – тоже надо с умом. Мы должны предотвратить покушение – но в самый последний момент. Взять террориста на горячем. Понимаешь, для чего это нужно?

Стеблов понял… старая как мир игра. Никто не знает тысяч имен безвестных героев, которые предотвратили страшное… никто не знает просто потому, что это страшное не произошло. Но если взять террориста на горячем, да тем более террориста, который собрался выстрелить в президента – вот тогда можно взлететь вверх ракетой. Первый человек в стране – он ведь тоже человек. И жизнь у него одна. И тот, кто ее сохранил – получит едва ли не большую награду, чем тот, кто сделал что-то важное и нужное для страны в целом.

Просто потому что все мы – люди.

– Понимаю.

– Твоя задача – определить уязвимые точки. Ты тренировался с ним. Ты знаешь, как он думает. Ты снайпер – и думаешь, как снайпер.

– Понял.

– Но не засветись! Он тоже может наблюдать… а если и не он – то те, кто на него работает.

– Понял. Сделаю все в лучшем виде.

– Иди. На работу можешь не появляться, напиши как обычно – за свой счет. Потом компенсируем. Сообщишь, как найдешь лежку. Только сам туда не суйся. Даже близко. Если это то что я думаю – за лежкой следят двадцать четыре часа в сутки.

– Есть.

– Свободен. И да… вот.

Генерал бросил за стол пакет. Стеблов взял, открыл. В пакете были погоны подполковника.

– Поздравляю.

– Спасибо, товарищ генерал.

Служу России никто не сказал. Стеблов оставил пакет на столе – форма ему не полагалась, форму он не носил. Погоны – останутся в сейфе генерала…

– Через полчаса приземляемся.

– Присядь…

Помощник послушно присел напротив. Кресло, в которое он сел – ничуть не напоминало дорогое кресло частного бизнес-джета, на нем были порезы и царапины. И тем не менее – многие отдали бы пять лет жизни только за то, чтобы оказаться на этом самолете…

– Расскажи мне еще раз о Путине… – потребовала Госсекретарь США.

При рождении ее назвали Яна Маргарита Корбелова, хотя всем она представлялась своим американским именем – Мадлен Оллбрайт. Оллбрайт была ее фамилия по мужу, который сказал ей при разводе: я устал от тебя и к тому же люблю другую. Она перенесла этот удар. Как и все, которыми награждала ее жизнь.

Впрочем, и она била по жизни не слабее.

Чешка по крови – она практически не знала свою родину. Ее отец был карьерным дипломатом, послом в Югославии и они жили там, потом она училась в международной школе в Швейцарии, потом вышла замуж за гражданина США. Она была не американкой – она была представительницей той самой, межвоенной Европы. Европы неспокойной, отравленной ненавистью, разгромленной войной, идущей к новой войне. Европе, где самой популярной идеологией был фашизм.