Алексей Шерстобитов: Чужая жена

– Она что и заявление о попытке насильственных действий написала?

– Написала, написала… только, похоже, и выкрасть успела – никто найти не может… – эта вот только ксерокопия, что мы читали. Подпись то ей поставить все равно пришлось. Самое интересное, что ее точно описать из сотрудников никто не может. Оба описания совершенно разные – ведьма, да и только. Так что вы, может быть, еще легко отделались.

– Ведьма… дааа, завела и улетела!… Вы вот что… Заявление мое порвите, вам оно только статистику портит, а мне… а мне… Бог дал – Бог взял!… Порвите, порвите…

Лейтенант, посмотрел на Андрея, тот кивнул в подтверждение головой, и порванные листы улетели в мусорное ведро…

Через сорок минут поезд прибыл на конечную станцию. Им еще оставалось проехать чуть меньше часа на «дизеле», и, честно говоря, оба были довольны, что не сразу расстанутся. Оставшееся время до Спас-Деменска пролетело не заметно, поскольку оба заснули.

Через два часа, сидя в местной кафетерии, каждый составил план действий, после чего договорились в обед встретиться здесь же.

Андрея встречали, он уехал, оставив свой номер телефона и обещание никому не рассказывать ни о случившемся, ни о «богатствах в туалетах».

В обеденное время он шокировал своим появлением в охотничьей одежде, объяснив, что приглашен на охоту, и, наверное, останется на несколько дней.

Положа руку на сердце, надо заметить, что не каждый день с людьми случаются такие передряги. Да, так бывает, когда один «хищник» видя свою победу на охоте, уже сжимая свою добычу, неожиданно становится добычей сам. Уже в чужой пасти он догадывается, что сам был целью чужого, заранее запланированного мероприятия.

Арон Карлович очень не глупый человек, будучи азартен, при этом в погоне за нужным и интересующем по работе, он знал, где и когда вовремя остановиться. Азарт – не значит тяга к игре, как таковой. Это качество для него было нечто большим. Он наслаждался «хождением по краю» рисков, а владея отточенным знанием на практике, а не в теории, психологии, обходил и опасные места, ни разу не попавшись в расставленные ловушки.

Исключением было только одно слабое место, о котором он знал и помнил прекрасно – женщины! При них он терялся, конечно, если в топке похоти возгорался огонь, разгоняя непреодолимую тягу. В нем моментально умирал рациональный человек, утягивая за собой и расчетливость, и прозорливость.

Однажды он нашел выход, как с этим бороться и иногда действительно избегал проблем, но и здесь не бывает одинаковости. С того дня он сразу предлагал акт «купли-продажи», и как не странно, не считался ни хамом, ни наглецом. Женщинам нравился такой подход, продолжавшийся ухаживаниями и заканчивающийся мирным расставанием, когда никто никому ничего не оставался должным.

Такого «камушка», о который споткнулся его ботинок, как Мария, ему еще не попадалось. Он умел признавать поражение и восторгаться талантами своих победителей, тем более, если терял то, на что не рассчитывал. Конечно, он бывал зол, вне себя – убеждал свою гордыню, что если только эта женщина попадется, он растопчет ее.

Сегодня же он не сомневался в том, что судьба сведет их еще не раз…

По характеру он был и отзывчив и открыт, как не странно, жадность не была его отличительным качеством. Держава охотно помогал: далеко не только своим соотечественникам, как принято думать о евреях. Скорее, это был человек, совсем не имеющий привязанностей к своему гордому народу, хотя иногда и гордился своей принадлежностью к нему.

Мы помним рассказ, некоторое бахвальство не очень выдающимися или честными поступками дедушки, но это была тень внутреннего убеждения, позволявшая поступать с людьми так же, как они поступают с другими.

Не то чтобы он был верующим, скорее имел правила, частично совпадавшие с законами религиозными, но он чтил их – почти никогда не переступал в свое время очерченных для себя границ нравственности. Мало того, Арон был добр! Это качество губило многие начинания, связанные с его соплеменниками иностранцами. Он в состоянии был отказаться от больших барышей, когда видел на пути их добычи необходимость прибегнуть ко злу. Хотя поступки, задевающие своей аморальностью и безнравственностью случались в его жизни особенно тогда, когда он не видел в них ничего плохого.