Александр Тамоников - Майор, который мечтал убить

– Ну, не хочешь говорить, твое право. А почему вернулся домой только недавно?

– Служил. Уволился, вернулся. В пустую квартиру.

– Понятно. Вот оно как в жизни бывает. А сердце матери не обманывало. Ты езжай, Павел, я все в лучшем виде сделаю, заодно трубы, батареи посмотрю. Ты только ключи оставь. Потом поднимешься, заберешь.

Одинцов передал сантехнику запасные ключи, взял сумку, деньги, вышел из квартиры и спустился во двор, где у мусорных баков стояла его «семерка». Поехал на рынок, купил черную краску по металлу, пару кистей. Подумав, прикупил еще лопатку и рабочие перчатки.

Через час он был уже на Старом кладбище. А вот искал могилу часа полтора. Хоть и закрыли кладбище, но разрослось оно почти до железной дороги, заняв все большое поле. Могила матери была рядом с оградой, у этого самого поля, а сейчас ни поля, ни ограды. Долго бродил Павел по тропинкам этого города мертвых, пока наконец среди зарослей дикого кустарника не рассмотрел старенький памятник, плиту с фотографией самого дорогого человека.

– Ну, здравствуй, мама! Ты уж извини, что редко бываю, что заросло все тут. Дела. А порядок мы сейчас наведем. У меня все нормально, живу как могу, здоров. Скучаю. Что еще сказать? Да ты и без слов меня понимаешь, как понимала в детстве.

Одинцов принялся за работу. Рассчитывал убраться за три-четыре часа, но задержался до пяти часов и только к шести вернулся домой.

Скрябин действительно оказался профессионалом своего дела, снял смеситель, пристроил трубу между отводами под душ, заменил краны. Да, возможно, выглядит это несовременно, но внушительно, надежно. Павел проверил работу. Система действовала безупречно. Он по-быстрому принял душ, а переодеваясь, увидел, что мастер поработал и с батареями, вместо старых заглушек стояли новые с краниками. То же самое в гостиной и на кухне. На совесть поработал сантехник. Он говорил о пяти тысячах, но за такую работу следовало заплатить больше, по сути, Скрябин сделал ремонт всей отопительной системы, а не только заменил смеситель.

Взяв восемь тысяч, Павел поднялся к мастеру.

– Ну, как работа? – сразу спросил тот, открывая дверь.

– Отлично. Спасибо, вот деньги, возьмите!

Он протянул Скрябину восемь тысяч, но сосед неожиданно отказался:

– Как же я с тебя, бывшего офицера, деньги возьму? Ты же не просил оплату за то, что воевал?

– Я делал свою работу.

– Вот и я тоже, так что никто никому ничего не должен. Пользуйся ванной, душем, не беспокойся, что где-то прорвет. Не прорвет и не протечет.

– Спасибо, Григорий Васильевич.

– Может, зайдешь, выпьем? У меня бутылочка припасена.

Одинцов бы выпил, но он еще должен был зайти к Надежде и помнил ее условие – без запаха.

– Благодарю, Григорий Васильевич. Сейчас, честное слово, не могу. Давайте как-нибудь позже.

– Что ж, насильно мил не будешь, – вздохнул сантехник. – Жаль, жену хотел помянуть.

– Так помяните, никто вам не мешает.

– Да не пью я один, Паша. Вот такая дурная привычка. А позвать некого. Ну, ладно, вижу, спешишь. Ступай. Время будет, заходи, посидим. Я вечером всегда дома.

– Зайду, Григорий Васильевич, обязательно зайду. До свидания.

– Давай, Паш.

Одинцов спустился к шестой квартире.

Соседка открыла дверь не сразу.

– А?! Это вы? Не пунктуальны, обещали в шесть, а сейчас, – посмотрела она на миниатюрные часики, – двадцать минут седьмого.

– Прошу прощения, на кладбище задержался.

– Проходите. Ничего, если на кухню? А то Колька в кои веки за уроки только сел.

– На кухню так на кухню.

– Присаживайтесь. Если курите, то… курите, – выставила Надежда пепельницу. – Выпить не предлагаю. Во-первых, не держу дома спиртного, во-вторых, не терплю пьющих мужчин.

– Это я уже понял.

Он присел на стул, закурил.

– Так что значит проверка, которую вы хотите мне устроить? Надеюсь, это будет не полиграф?

– Нет. Скажите, вы вчера вечером были в сквере?

– Да. Прогулялся перед сном, а что?

– Там же и Кольку встретили, так?

– Допустим.

– Не допустим, а встретили. И защитили его от хулиганов.

– Ну, это сильно сказано – защитил, просто увел из плохой компании. А что, вас что-то в этом не устраивает?

– Да нет, напротив, я благодарна вам. Колька мне все рассказал, если бы не вы, его избили бы.

– Это, Надежда Владимировна, дело прошлое. Ничего особенного я не сделал, так что и обсуждать нечего. Главное, чтобы Николай понял, улица к добру не приводит.

– По себе знаете?

– И по себе тоже. Но мы, насколько помню, должны обсуждать вопрос по ремонту?