Александр Тамоников - Остров террористов

— Комната для хранения денег, — хмыкнул Веприн. — Тип весьма любопытный. Мы напомнили ему, что работаем в Секретной службе, отвели в подвал, подвесили, как говяжью тушу, и беседа потекла вполне продуктивно. Ты же знаешь, мы умеем принуждать не только к миру, но и к откровению.

— Надо как-нибудь на трупе попробовать, — хихикнул Полянский.

— Мужики, ну что за самоуправство? — недоумевал Андрей. — Убивать вы его не будете — это чересчур. Он очнется и побежит в настоящую МИ-5…

— Да, мы виноваты, что, не посоветовавшись с тобой, приняли решение, — признал Веприн. — Но это было так соблазнительно… В доме никого, собаки нет, соседи далеко. И на этом парне клейма негде ставить, он настолько продажный, что никуда не побежит — гарантируем. По-русски мы при нем не говорили, он реально думает, что мы — из ведомства сэра Эндрю Паркера. Плакался, предлагал нам деньги, много денег. Но нас, к сожалению, деньги не интересуют.

— Деньги, фу, какая гадость, — буркнул Полянский.

— Теперь к делу. Беседовали мы долго и обстоятельно. Надеемся, честь Скотленд-Ярда не пострадала. Смоличу пора освоить новую профессию: косметолог по чистке лица. А что? — быстро, недорого, анонимно. В общем, инспектор Фуллертон прочно сидит на крючке у террористов. Знаменательная встреча произошла примерно месяц назад. Мужик по имени Гассан — по приметам, кстати, тот небритый дядька, что сидел с Рафаэлем в «Ровере» — взял его за горло, предъявив доказательства полученной инспектором взятки от директора частного супермаркета. Взятка была немаленькая. С тех пор Фуллертон прилежно исполнял поручения Гассана. Связь у них была односторонняя. Однажды Фуллертон задергался, но это не помогло. Гассан — а он без акцента шпарит по-английски — предъявил счет: сто тысяч фунтов в течение недели. А потом отключат за неуплату. Таких бабок у Фуллертона не было, а если и были, то стало жалко…

— Позвольте догадаться, — перебил Андрей. — Он прибыл с опергруппой на труп Фридмана. Почему именно он — дело техники. Лично собрал осколки стекла, упаковал. А в лабораторию отдал в точности такой же пакет с такими же осколками, но без яда. Им шум не нужен, пусть будет инфаркт. Вскрытие — не проблема. Если яд растительный, то следов в организме не останется.

— Ты схватываешь на лету, — похвалил Веприн. — Именно такой он получил приказ от Гассана. С этим и связано, что больше двух суток полиция не интересовалась домом Фридмана. Она вообще редко интересуется некриминальными смертями. Первый пакет с осколками он зарыл в парке Square West. А то, что сегодня спозаранку решил заглянуть к вдове… думаю, связано с психологическими причинами. И кто он после этого? Смотри-ка, Смолич нарисовался. Надоело сидеть в подвале. Говорит, что поставил клиента на вибрацию…

— В общем, развлекаетесь, — уже без прежнего осуждения заметил Андрей. — Я так понял, что выйти на Гассана через Фуллертона мы не сможем?

— Вряд ли, — согласился Веприн, — связь у них в одну сторону. Те люди теперь могут уйти на дно, Фуллертон им больше не нужен. Мы снова узнали правду, но она нас никуда не ведет.

— Что за яд был в бутылке — не выясняли?

— Спросили, из спортивного интереса. Фуллертон в курсе. Сильный нервнопаралитический яд на основе кониина. Растительный алкалоид. Добывается из пятнистого болиголова. Штука страшная, обездвиживает скелетные мышцы — причем паралич распространяется от стоп вверх, пока не зажмет дыхательные пути. Лежишь такой, закричать не можешь, да и толку не будет, сознание с тобой до самого конца — чувствуешь, как по тебе ползет эта гадость… Брр… Ты просмотрел флешку в канцелярском ноже?

— Да.

— Наша тема?

— Да, тема подходящая, хотя и не в полном объеме. Но речь сейчас не об этом. Вы закончили допрос? Если да, то валите оттуда, не искушайте судьбу. Вырубайте фигуранта и по одному линяйте. Ждите в офисе.

— Просто так уйти? — не понял Веприн. — Но мы не можем позволить, чтобы такой человек работал в лондонской полиции. Мы чтим героическую историю Скотленд-Ярда, его замечательные традиции. Пусть не всегда им все удавалось — вспомним того же Джека-потрошителя или инспектора Лестрейда…

— Вырубить можно по-разному.

— Понял, командир, — рассмеялся Веприн. — Приделаем инвалидность, грозящую быстрой отставкой… Ты где сейчас?

— У съемной хаты Рафаила.

— Ну, береги себя…

Он шел безоружным. Не на медведя же! Случись нужда — пару мерзавцев можно скрутить и голыми руками. Но кожей чувствовал — сегодня уже поздно! Двухэтажное здание за деревянным забором не отличалось изысканностью форм. Бурый кирпич, когда-то белые оконные рамы. Со стороны улицы не было ничего, напоминающего входную дверь. Войдя во двор, заросший кустами, он обнаружил, что все внутренние стены унизаны балконами, пожарными лестницами и водосточными трубами. Проживали в районе, видимо, не аристократы. Пожилая негритянка тащила тяжелые сумки, молодая — собственные пышные бедра, при этом смерила вызывающим взглядом незнакомого мужчину в костюме. Не выделяться в этой местности было трудно. У крыльца сидел на корточках безработный «восточного типа» с седьмым айфоном и постигал глобальную Сеть. Он даже голову не поднял. Андрей поднялся по скрипучей лестнице в самую клоаку социального жилья. Здесь сохло белье, бегали писклявые дети. По стенам тянулись провода, они же свисали с потолка, путались в лампах. На втором этаже была обычная коридорная система. За стенкой кто-то грязно ругался — почему-то по-украински. Напротив играл тяжелый металл, и кто-то молчаливо притоптывал под бой барабанов и свирепый скрежет соло-гитары. «Меня преследует злой рок», — подумал Андрей. Из приоткрытой двери струился слащавый запах марихуаны. Он шел по узкому коридору. Номера квартир здесь писали краской, на табличках экономили. Дверь в шестую квартиру была распахнута — видимо, проветривали помещение. В проходе стояло мощное заградительное сооружение в виде толстой молодой мулатки в шортах и майке. Она подбоченилась, уперла руки в бока, пристально разглядывала посетителя. Шансов на похудение у нее не оставалось. Накачанную салом шею обвивал жутковатый чокер с шипами. Андрей не останавливался, и ей пришлось прижаться к стене. Он закрыл глаза, протискиваясь мимо, — это было нечто. Едва он прошел, она опять перегородила проход. Он встал под дверью четвертой квартиры, постучал. Дверь была закрыта, в квартире — тишина. Покосился — дама смотрела на него, склонив голову. Возможно, с ее точки зрения, она не делала ничего такого.