Александр Тамоников - Остров террористов

Интуиция подсказывала, что информация на видео важная, но неполная и бездоказательная. Запись обрывалась, появлялась следующая. Возможно, то же здание, но со двора. Бетонные блоки, решетчатые ограды. Такое же крыльцо, но поменьше. Два знакомых черных седана на «приватной» парковке. Двое бородатых мужчин в сопровождении подтянутого субъекта с европейской внешностью входят в здание. Они тоже в костюмах, их лиц не видно. Плотные, приземистые — явственно веет чем-то «родным», арабским. Явно не призраки демократии, все еще бродящие по Европе. Впрочем, новый «клип», и появляются лица. Они идут по роскошному коридору, потолок которого держат атланты на каменных плечах. Сопровождающий субъект что-то вкрадчиво говорит, ему степенно кивает невозмутимый гость с узко посаженными глазами. Лицо он где-то видел — возможно, на немногочисленных видеоориентировках, где засветились главари «Исламского государства». Кто такой? Он может вспомнить, но не сейчас — нужна спокойная обстановка… Мужчины проходят мимо оператора, пропадают за высокими дверьми. Камера дрожит, чуть не выпадает. Кто проводит съемку? Незаметный референт? Охранник здания? Щелчок, рябь на экране, открываются те же двери, выходит компания. Их провожает плотный седовласый господин — впрочем, он только мелькает и отступает в сумрак кабинета. Мужчины широкими шагами пересекают холл. В руке у одного чемоданчик. Оператор недолго следует за ними — наверное, охранник. Группа людей спускается по лестнице. Возникает серьезная охрана — молодые англосаксы в костюмах, при стрелковом оружии, на лацканах компактные рации. Мелькает женская фигура — собранные волосы, строгий костюм. «А ноги-то кривые», — машинально подметил Андрей. В кавалерии служила? Или это колготки кривые? «Майерс, Катчертон, на северную лестницу! — командует женщина. — Вы там заснули, кретины? Я их должна сопровождать? Машина на стоянке». Дорогих гостей принимают не только в головном офисе на Уайтхолл, у них еще и охрана из натасканных сотрудников с белым цветом кожи…

Снова крыльцо, из ворот выезжают машины, берут курс к Трафальгарской площади. Следом пристраивается черный джип с «местными». Кавалькада на высокой скорости уходит за угол. «Что застыли, бездельники? — слышен недовольный голос той же особы. — Работать. Все по местам». Снова рябь на экране. Море, скалы, груды камней, сползающие в воду. Гигантский разлом вгрызается в сушу — словно ножом вспороли земную «горбушку». Море штормит, хотя и несильно. На скалах криворукие деревья, зеленая «плесень» лишайников, облепивших гранитные глыбы. Виднеется мыс, на нем маяк — как подзорная труба, построен в виде сужающихся бело-голубых сегментов. Пейзаж суровый, море не южное. Северное? Балтийское? Съемка производится с палубы яхты. Снимают с опущенной руки, и снова оператор дико рискует. В кадре возникают ступенчатая надстройка судна, характерные обводы рубки (по которым можно вычислить это судно), навигационное оборудование на крыше. Неподалеку мнутся двое в ветровках — на плечах компактные израильские автоматы. Хмурые, бородатые, но лица вроде белые. Один что-то бросает оператору — но слов не слышно за свистом ветра. Оператор односложно отвечает. У парня хорошо тренированная нервная система. Как в песне у Высоцкого: «На море шторм, и не избегнуть встречи». Судно покачивается на волнах примерно в кабельтове от берега. Подходит еще одно плавсредство — неказистое, что-то вроде моторного баркаса. Он пристает к борту яхты. Поскрипывают кранцы — мешки с крошеной пробкой, развешанные по борту. Бородач заводит автомат за спину, открывает дверцу в фальшборте, перебрасывает трап. Оператор как бы невзначай оказывается рядом, снимает всех, кто перебирается с баркаса. Они возникают по одному. Замерзли, бедные, не любят такой климат. Им подавай пустыню, верблюдов… Трое мужчин с арабской внешностью — не те, что были в банке. Снова что-то знакомое. Ба, один из них — ликвидированный в марте испанским спецназом Гази Хабир — как не узнать плоскую малоприятную физиономию? Вернуться с того света он не мог, стало быть, записи как минимум два месяца. Он еще не знает, что его ждет — перепрыгивает на палубу, настороженно озирается. За ним еще один. Андрей неудержимо покрывался потом. Сайдулла. Рослый, спортивный, с холеным породистым лицом, заключенным в окладистую бородку — ну, принц персидский! Он мельком смотрит на парня, ведущего смертельно опасную съемку, шагает за остальными. Влезают еще двое — охранники. Оператор тащится за ними. Передняя палуба — такая вместительная, что можно устраивать танцы или публичные казни. Из надстройки навстречу гостям выходят трое с лицами типичных европейцев. Пусть ветровки, кепки с меховыми наушниками — все равно не скроешь аристократическую масть. Пожилой со старомодными баками на висках, субъект среднего возраста, молодой мужчина… Отец, сын и святой дух? Они не очень рады видеть гостей на своей яхте, но долг обязывает улыбаться, пожимать руки и говорить учтивые слова. Их лица — как на ладони. Зримое доказательство связи представителей лондонского истеблишмента с махровыми террористами. Пусть не для суда, но при чем тут суд?