Влад Авилов - Однажды случилось…

Аркаша понял, что ляпнул лишнее. Как относятся спецслужбы к тем, у кого длинный язык, он знал.

– Так я же еще в школе, училка заставила, такая стерва была, пол года не отставала, что мне было делать, – заюлил он и столько покаяния звучало в его голосе, что даже железное сердце Миколы дрогнуло.

– Ладно, так бы и сказал.

– Может она в письме более подробный адрес написала, – выдвинул свежую мысль премьер-министр. Ранее он служил председателем колхоза и за годы своего правления насобачился подбрасывать начальству неожиданные идеи, отводя тем самым их мысли от суровой колхозной действительности.

Лаврентий Петрович повернул голову и посмотрел на Аркашу. Тот вновь почувствовал себя неуютно.

– Так ты выполняешь распоряжение президента?

– Он не дал, – мысль о том, что его могут сейчас начать бить повергла Аркашу в уныние.

– Я ему говорил, – подлил масло в огонь Микола, – как вы всегда советовали, за яйца…

– Видишь, Аркаша, так надо работать.

Я не против, – по тону Лаврентия Петровича он почувствовал, что грозу пронесло, – просто хотел по демократически, цивилизованно, но ошибся, признаю.

Просительно, тонким голосом добавил:

– Не ошибается тот, кто не работает.

Члены правительства на квинтэссенцию не отреагировали.

– Демократия, Аркаша, – поучительно начал Лаврентий Петрович, – это такая штука…он остановился, мучительно соображая, как ему обозвать эту самую демократию, – это такая штука… Вот ты, Микола, когда в сортир ходишь?

– Когда приспичит, – радостно ответил Микола.

– Так же и с демократией, – Лаврентий Петрович ткнул в Аркашу указательным пальцем, – когда президенту приспичит, тогда ты о ней вспомнишь. Сейчас, хлопцы, быстро сгоняйте к деду и чтобы через пол часа письмо лежало у меня на столе.

Когда Лаврентий Петрович вынул из тумбочки стола бутылку с яркой этикеткой «Мочаловская особая. Экстра. Выработана на основе передовых европейских технологий», шагнувший к выходу Микола только замедлил шаг, но когда он поставил рядом бутылку со скромной этикеткой «Nemiroff», Миколины ноги сами остановились.

– Потом, Микола, потом, – ласково сказал ему президент. – Эта, – он положил руку на мочаловскую, – останется.

– Можно я его подвешу и сюда прибегу, пусть немного повисит, – сделал последнюю попытку Микола. Очень уж хотелось побаловать себя на халяву качественным напитком.

– Исполнять приказ президента, – приподнялся сидевший до сих пор молча кум номер один. Он знал ненасытную глотку Миколы, туда сколко не вольешь, все мало.

Посланцы вернулись быстро, не прошло и четверти часа. Бутылка Немировской была уже оприходована. Аркаша протянул Лаврентию Петровичу письмо.

– Ну?

– Нет там никакого адреса, – Аркаша пожал плечами.

– Что делать будем? – спросил президент размякших членов правительства.

– Та хай Аркаша забьет кабанчика и поедет у той Копенгаген, – полусонным голосом предложил министр финансов. Он был слабоват на голову, обычно после первого стакана терял нить разговора и впадал в вяло текущий маразм.

– Какого кабанчика? Я министр иностранных дел, а не свинопас, – с достоинством ответил Аркаша. – В Копенгаген могу поехать, запросто, – добавил менее уверенно. – Баксы давайте.

– Деда Терентия…, – начал Микола.

– Стоп, – оборвал его президент и зная тяжелую руку начальника СБМ, поинтересовался, – как Терентий Иванович себя чувствует?

– Висит. – коротко ответил Микола.

– Ну, пусть повисит, – согласился президент.

– Так его кабанчика можно и забить, – премьер ткнул пальцем в министра финансов. Я вчера бачив здоровый кабанчик по двору бегал, как раз для доброго шашлыка.

– Чего это моего? У тебя самого два, – обиделся бывший колхозный счетовод.

– Я премьер-министр, мне положено, – с достоинством ответил глава кабинета. – У нас частная собственность священна.

– У меня что, не частная собственность?

– Ага, частная. На что ты его выкормил? Вспомни, как крал у колхозе корма, а потом списывал.

– А ты не крал?

Не, я прихватизировал. Мне положено, – с тупой убежденностью снова подтвердил бывший колхозный голова.

Несколько минут в кабинете стояла тишина. Аркаша сел на свободный стул, с отвращением посмотрел на нетронутую бутылку Мочаловской, экстра. Микола все еще топтался у входа. Премьер торжествующим взглядом посмотрел на бывшего счетовода.

– Ну, попри против моего аргумента.

В глазах министра финансов читалась тоска. Переть было нечем. Бросил в бой последний резерв.