Максим Бузин - Главный бой. Рейд разведчиков-мотоциклистов

Оба командира весело расхохотались, вспомнив комичный эпизод, произошедший в пылу сражения с Петром Каминским восемь с половиной месяцев назад.

— Ну, тогда я спокоен, — отсмеявшись и вытирая непроизвольно выступившие на глазах слезы, сказал Буренков, — легкого пара вам, товарищ генерал!

— Подколол-таки, хитрец! — добродушно произнес Кочергин, хлопнув раскрытой ладонью Сергея по плечу. — Смотри, доиграешься, возьму у Петра инструменты и сбрею твой чуб!

— Нет, Артем Тимофеевич, я давно уже вас раскусил! Вы только грозитесь, но никогда на подобное жуткое и коварное злодеяние не пойдете!

— Почему же? — прищурился Кочергин.

— Потому, что вы Человек, причем с большой буквы! — серьезно взглянув на майора, ответил Сергей. — За это все наши бойцы вас искренне любят и безоговорочно уважают!

— Скажешь тоже, — чувствуя, что краснеет, и немного смутившись, пробурчал Артем.

— Говорю, как есть, и, если понадобится, то где угодно и хоть сто раз повторю! — запальчиво воскликнул Буренков.

— Спасибо, Сережа! — с неподдельной благодарностью сказал Кочергин. — А сейчас иди спать. Утром Думинин прикатит, возможно, снова пошлет нас вперед. Не до отдыха будет уже.

— Слушаюсь, товарищ майор! — лихо козырнул Буренков и, четко по-уставному развернувшись через левое плечо, направился в сторону избы, в которой вместе с друзьями-разведчиками расположился на ночлег.

— Герта! — позвал Артем, глядя вслед удаляющемуся лейтенанту, чей силуэт, постепенно теряя очертания, медленно растворялся в темноте.

Откуда-то слева послышался дробный топот лап, и к Кочергину, виляя хвостом, подбежала его любимица.

— Пойдем, моя умница, к дяде Павлику, он тебя вкусненьким угостит, — погладив собаку, ласково произнес Артем и направился по тропинке во двор.

Гертруда, радостно гавкнув, помчалась вперед…

Завершались еще одни сутки жестокой и страшной войны. До Победы оставалось два года и девять месяцев, но об этом, естественно, никому знать было не суждено…

…Пасмурным майским днем 1972 года по нечетной стороне улицы Арбат прогуливались два человека: мужчина лет пятидесяти и очень похожий на него молодой человек лет двадцати. Увлеченные своей беседой, они не обращали внимания на падавшие с хмурых небес мелкие капли дождя, время от времени проезжающие мимо троллейбусы и торопящихся по делам прохожих. Облик, одежда, манера держаться, а главное, немецкий язык, на котором свободно разговаривали эти двое, — все красноречиво указывало на то, что они не граждане СССР, а подданные другого государства.

Перед аркой одного из домов иностранцы замедлили шаг, пропуская выезжающий со двора автомобиль. Мужчина, воспользовавшись заминкой, достал сигарету и закурил. Сделав глубокую затяжку, он неторопливо выпустил дым изо рта и, повернувшись к своему спутнику, произнес:

— А советские сигареты очень даже ничего!

— Ты говоришь это уже в двенадцатый раз, отец! — улыбнулся молодой человек.

— Что поделаешь, Отто, склероз! Возраст берет свое!

— Однако ты хорошо помнишь события, произошедшие четверть с лишним века назад!

— Подобное не забывается, мой мальчик, тогда ведь была война, и каждый день мог стать последним, в том числе и для меня! Знаешь, я до сих пор не забыл лица многих из тех, с кем свела на фронте судьба!

— Ты имеешь в виду офицеров и солдат вермахта?

— Почему же, не только. Например, в моей памяти навсегда отложился седой русский майор, о котором я тебе рассказывал.

— Это тот, что гнался за тобой на бронеавтомобиле?

— Он самый! Я узнал его звание в плену. Видишь, какой парадокс, — весной сорок второго года майор элементарно мог меня убить, а в августе уже я имел прекрасную возможность застрелить его из винтовки, когда он выбирался из перевернувшегося броневика. Но в итоге ни того, ни другого не произошло. И сейчас я нахожусь в Москве, а что случилось в дальнейшем с ним, естественно, не знаю.

— А господин фон Ройгс, место захоронения которого мы посетили вчера, кто он для нашей семьи? Вы с дедушкой часто вспоминаете о нем.

— На этот вопрос коротко не ответишь. Как тебе известно, в Первую мировую войну твой дед Вернер спас Отто фон Ройгсу жизнь, и они стали друзьями. А в сорок втором мы случайно встретились с оберст-лейтенантом фон Ройгсом утром того дня, когда меня ранили и я угодил в плен, где и провел семь долгих лет, работая на свежем воздухе и изучая в редкие часы досуга великий и могучий русский язык…