Максим Бузин - Главный бой. Рейд разведчиков-мотоциклистов

— Бруно, — крикнул он, — зайдите ко мне!

Голос Дильсмана еще отдавался эхом среди бревенчатых стен, а межкомнатная дверь уже распахнулась, и на пороге возник лейтенант Закс.

— Слушаю, господин генерал-майор! — щелкнув каблуками, сказал он.

— Есть новости от фон Ройгса?

— Никак нет!

— А майор Ридмерц?

— Тоже молчит, господин генерал-майор!

— Плохо, — пожевав губами, произнес Дильсман. — А что люфтваффе?

— Обещают поднять в воздух самолет-разведчик через сорок семь минут! — посмотрев на часы, висящие на стене, ответил Закс.

— Что ж, будем ждать, похоже, ничего другого нам не остается, — прошептал Дильсман.

Отпустив лейтенанта кивком головы, он вышел из-за стола и приблизился к окну. Настежь распахнув обе створки, генерал-майор полной грудью вдохнул ворвавшийся в комнату свежий августовский воздух и прикрыл глаза, подставляя лицо колышущему занавески мягкому теплому ветерку и уносясь мыслями куда-то очень далеко…

…Отправив доставленных из березовой рощи гитлеровцев на трофейных мотоциклах к мосту, Артем Кочергин забрался в бронеавтомобиль и связался с полковником Думининым. Выслушав майора, комбриг сообщил, что выделил разведчикам в качестве огневой поддержки восемь «тридцатьчетверок» и пять легких «Т-60». Просьбу Артема добавить к ним еще парочку «КВ-1» Думинин категорически отверг, предложив довольствоваться тем, что дают. Впрочем, несмотря на этот жесткий и решительный отказ, Кочергин был вполне удовлетворен состоявшимся с командиром бригады разговором, поскольку рассчитывал получить в свое распоряжение самое большее пять или семь, но уж никак не тринадцать машин!

Выбравшись из нагревшегося на солнце и насквозь пропитанного бензиновыми парами чрева бронеавтомобиля, Артем перекурил с разведчиками, одновременно проведя с ними короткий инструктаж, а когда на дороге появился силуэт головной «тридцатьчетверки», дал команду подчиненным трогаться вперед.

Урча моторами, колонна взяла курс на запад, но уже в несколько ином порядке, чем ранее. Экипажи трех мотоциклов выдвинулись в дозор. За ними, отставая на четверть километра, ехали Кочергин с Ермишиным на «Бантаме», капитан Нефедов в броневике и остальные мотоциклисты. Лязгающие гусеницами танки следовали позади этой группы, соблюдая некоторую дистанцию.

Преодолев около двадцати километров и не встретив на своем пути не только сопротивления, но даже намеков на присутствие неприятеля, за исключением полутора десятков уничтоженных нашей авиацией в чистом поле вражеских танков, советский отряд углубился в сосновый бор. Сразу за лесом находилась деревня, где, если верить отметкам, проставленным в карте майора Кочергина, располагался штаб танковой дивизии вермахта. Поэтому Артем затормозил колонну, выставил боевое охранение и собрал командиров разведчиков и танкистов, как он любил выражаться, «на производственное совещание». Остальные бойцы тем временем получили возможность немного передохнуть, чем без промедления и воспользовались.

Естественно, не являлись исключением и Алик с Каминским. Опустившись на усыпанную мягкой опавшей хвоей землю, молодые люди завели непринужденную беседу на темы, не касающиеся войны. Поговорив, наверное, в тысячу первый раз о девушках и рыбалке, они стали мечтать о том, чем займутся после разгрома фашистов, когда наступит мир.

— Я окончу институт, буду работать инженером на заводе, — покусывая травинку, сказал Алик. — Там, глядишь, и директором стану.

— Ага, а потом министром! — подколол друга Петр.

— Все может быть, кто знает, — улыбнулся Бодарев. — А ты-то сам, чем займешься?

— Пойду в парикмахеры, — сказал Каминский и смущенно добавил: — Если возьмут, конечно.

— А куда они денутся! Ты же, как и Серега, настоящий русский герой!

— Скорее уж шведский! — рассмеялся Петр.

Алик захохотал было следом, но внезапно осекся, наморщил лоб и полез рукой за пазуху.

— Ты чего? — удивился Каминский.

— Чуть не забыл, — сказал Бодарев, доставая наружу машинку для стрижки волос, — это тебе!

— Ты где ее взял?! — воскликнул Петр.

— У раненого молодого фрица в березняке, когда заматывал его бинтом! Теперь она твоя, владей на здоровье, но, чур, первым оболванишь меня, а то зарос уже, как дикобраз!

— Даже не сомневайся!

Каминский, сияя от восторга, буквально выхватил машинку у друга и принялся вертеть ее в руках, разглядывая со всех сторон.

— Алик, здесь надпись какая-то сделана по-немецки, — сказал он и прищурился, стараясь разобрать выгравированные на внутренней стороне металлической ручки слова.