Сергей Разбоев - Воспитанник Шао. Том 3. Откровения Абсолюта

— Господин, Эмир. Этими неосторожными действиями вы навлечете на себя гнев власти.

— Это я в гневе! И власть для меня ничто. Они не соблюдают заповедей Аллаха и его пророка святого Магомета. Нам такая власть не нужна. Это не власть, которая для себя живет. Переговоры с гяурами должны быть только с позиции силы. Только.

— Поймите, Эмир. Ваши союзники перестанут вам оказывать помощь. И деньгами, и оружием, и инструкторами.

— Я понимаю, что помощь нам нужна. Но, когда за этой помощью стоит сдерживание наших устремлений, зачем все это?

— Эмир, вы вспомните, когда мы только начинали вытеснение монахов из Тибета — цели были те же. И вы были согласны, что надо обучать воинов, набираться опыта и готовить армию. Большую армию. А вы очень торопитесь. Вы еще не готовы к долговременным завоеваниям.

— Как я не готов? Ко мне каждую неделю привозят по тысяче и более человек. Тысяча. Десять дней прошло, когда я целую бригаду отправил на завоевание Тибета, а у меня еще появилось тысяча с лишним человек. Посмотрите, с каким усердием и упоением молодые ребята осваивают азы военного дела. Это ли не армия? А?

— Двенадцать тысяч — это дивизия. Не больше. С дивизией не идут даже на завоевание города. На город нужно минимум сорок тысяч человек. С артиллерией, танками, самолетами, разведкой. А Тибет? Даже вот эта западная часть Тибета, это площадь страны как Франция. Да, там мало живет людей, но площадь такова, что даже сто тысяч воинов в ней не будет видно. Понимаете? Китайцы, если им это понадобится, пригонят сюда и миллион солдат. Пусть они будут глупы и тупы. Не обучены. Но это та масса дураков, которые своей массой трупов завалят ваших воинов. Командир, полководец, в первую очередь, должен беречь своих солдат. Думать о них. Иначе войны не выиграешь.

— Американец, это не мои воины. Это воины Аллаха. Он решает и за меня, и за них. Ему принадлежат их жизни. А на том свете он спросит меня за наши деяния. И меня, и воинов. И, если я скажу Аллаху, что я думал о его воинах, он спросит меня — по какому праву я присвоил себе его воинов? Что я отвечу? Он мне отрубит голову. Я в его глазах буду не полководец, а женщина. Это позор на меня и на весь мой древний род.

— Эмир, мы планировали собрать и обучить минимум сто тысяч воинов. Задача: Кашмир. Вы торопитесь.

— Зачем мне скапливать в нескольких местах такую армию. Они начинают друг с другом драться. Нужно каждый месяц посылать людей. Больше двух месяцев они не могут оставаться на одном месте. Вы посмотрите, это бойцы, которым нужно дело. Пусть они погибнут ради большой цели, чем будут друг друга резать в тренировочных лагерях. Они, как только чувствуют свою силу, им уже нужен выход этой силы. Выход в бою. В праведном. Там они чувствуют себя полезными Аллаху. Я был бы последним дураком, если бы год или два собирал армию, которая к этому времени стала бы или мародером, или насильником над местными жителями.

— Все так, Эмир. Но, мы бы потайными тропами или на вертолетах скинули бы группы в районы западного Тибета. И там, отряды планомерно занимали бы территорию. А колонисты из Пакистана заселяли бы укрепленные районы. Тогда бы это имело бы и смысл, цель. Там и готовили бы площадки для ракетных установок. И Китай до вас никак бы не смог добраться. А так, видите — Индия атакует ваше правительство нотами протеста. Уже третья нота пошла. Пока, только один ответ дан. Вы ставите себя под удар.

— Надо будет, я двину свои полки против правительства. Народ, армия меня поддержат. Нам не нужно правительство народной измены. А, тем более, измены Аллаху. Все в его руках. Я исполняю только волю Аллаха. Когда святой пророк Мохаммед повел свои малочисленные, плохо вооруженные отряды против гяуров, только воля и сила Аллаха дала первым воинам победы и возможность завоевать половину тогдашнего мира. Они бы завоевали и Европу, если бы не переругались друг с другом. Когда каждый отступник решал, что только он служит Аллаху. В результате армии гибли от глупости и нерешительности халифов, которые не имели божьего права быть халифами.

— Все это так, Эмир. Но, необходимо соизмерять свои силы и возможности с обстоятельствами. Мировая общественность будет против вас, Эмир.

— Плевать мне на мировую общественность. Кто она? Не знаю такой.

Полковник Хьюз встал, медленно, как бы в нерешительности, прошелся вдоль комнаты, в которой уже нервных полчаса они вели горячую полемику о вышедшем из под их командирского контроля несносного бытия. Но, и ясно было, что сам Эмир вышел из оплаченного повиновения, из договорного подчинения. Большие деньги и горы оружия испортили его окончательно. Это не лидер. Эту спесивую крышу сдуло ураганом амбиций и жаждой больших завоеваний. Это параноик. Древний дед себя сам уже считал и халифом, и эфенди, и муллой, и султаном: и за Аллаха, и за Мохаммеда. Короче, за всех, кого Эмир знал, чтил, и на имени и известности кого он сам готовился войти в историю широкими шагами, по горам трупов и страданий. Хьюз понимал, если он сейчас не разрешит с пользой для себя эту проблему, то Маккинрой просто уберет его из Индии. А в Штатах ему оставалось быть только мелкой сошкой при полковничьих погонах. Если ещё не отдадут под суд. Дед портил не только планы Хьюза, но и менял направление большой политики в Пакистане. Полковник продолжал нервно ходить взад вперед. Эмир что-то бубнил ему о высших целях и бесконечной воле Аллаха. Решение пришло, как тот же голос свыше, как озарение, единственной возможности и единственного пути. Резидент отработанным движением, стоя боком к Эмиру, вынул пистолет и молниеносно выпустил в упор всю обойму в старика. Тот некоторое время, широко раскрытыми глазами еще смотрел на американца, как бы спрашивая: а как наши цели, задачи, Аллах? Но, затем неловко качнулся и упал на пол, распространяя вокруг неприятный запах старой, застоявшейся крови. Хьюз подал знак своему агенту. Тот вышел в соседнюю комнату. Послышались глухие щелчки. Через секунды этот же агент вошел в комнату: