Евгений Сухов - Искупление вины

— Наверное, дешифруют. Время еще есть, — попытался успокоить капитана Михаил. — А зачем вы про колбасу написали?

— Здорово придумано, а? — широко улыбнулся капитан. — Посчитали, что так будет правдоподобнее. Живое общение… Если они тебя ценят, то выполнят любой твой каприз. А за то время, пока ты там был, можно и к баварским сосискам привыкнуть. Ты же бывал в Баварии?

— Приходилось, — не стал отнекиваться Аверьянов.

— Сосиски там баварские ел?

— Конечно, это национальное блюдо. Но они в Германии всюду продаются.

— Ну, вот видишь, — обрадовался капитан, — там ты привык к бюргерской кухне, а здесь только картошку с подсолнечным маслом лопаешь, поэтому тебе захотелось что-нибудь немецкого. Почему бы тебе в таком случае не попросить сосиски?

— Может быть, — согласился Аверьянов. — Хотя, если говорить честно, когда мы в увольнительные в разведшколе ходили, то покупали немецкое пиво. Умеют немцы его делать! Я бы лучше пивка попросил. Белого!

Неожиданно в наушниках раздались щелчки. Центр вызывал Филина. Михаил взял карандаш и быстро принялся записывать шифр, стараясь не пропустить ни одного знака. Когда связь была окончена, взял блокнот и быстро расшифровал.

— Чего они там передают? Не ругают тебя?

— Наоборот, даже хвалят! Пишут о том, что отправленные ранее сведения полностью подтвердились. Думаю, если я так же хорошо буду работать и дальше, они представят меня к ордену. Возьмите, товарищ капитан.

Елисеев взял расшифрованную радиограмму.

« Мазу. Сведения, отправленные в прошлом радиоэфире, оказались необычайно важными и всецело подтвердились. Благодарим за проделанную работу! Вышлем сменные батареи в среду 24.00. Вышлем на всю группу «военные билеты», продовольственные аттестаты и командировочные удостоверения. В грузе будут баварские сосиски, так вам полюбившиеся, сало, копченое мясо. И еще кое-какие угощения. Петергоф ».

— Вижу, что ценят, — прочитав текст, довольно хмыкнул капитан. — Сосисками-то угостишь?

— Обязательно, товарищ капитан!

— Нужно доложить майору Волостнову. Отведи Аверьянова обратно в камеру, — сказал Елисеев красноармейцу, стоявшему в дверях.

Затем аккуратно уложил листок в конверт, тщательно его заклеил и, проставив печать, вышел из радиоотдела.

Апрель 1942 года

Шлагбаум приподнялся, и машина маршала Тимошенко въехала на территорию Ближней дачи. Семен Константинович машинально посмотрел на часы, время было 22.45 минут, значит, он приехал к Верховному на пятнадцать минут раньше назначенного времени. Прошел мимо охраны, энергично отдавшей ему честь, и направился в сторону высокой двери, обитой коричневой кожей, за которой размещалась небольшая приемная товарища Сталина.

Потянув на себя медную дверную ручку, Тимошенко вошел в приемную. У окна за небольшим столом сидел секретарь Поскребышев.

Во всякое время на столе у Поскребышева находилось огромное количество бумаг, сложенных в высокие стопки. От самой двери сооружение из папок напоминало руины какого-то древнего средневекового замка. Привычно было видеть голову секретаря, склоненную над бумагами, и его руки, без конца перелистывающие страницы или что-то писавшие. Не отрываясь от прочтения документов, Поскребышев отвечал на многочисленные телефонные звонки. Чаще всего ответы бывали по-деловому краткими или односложными, после чего, не прощаясь, он клал телефонную трубку. Невольно возникала мысль, что Поскребышев никогда не встает со своего стула. Что-то откладывал, определяя первоочередность, что-то быстро подшивал, затем, взяв очередную папку под мышку, относил ее Сталину на подпись.

Увидев подошедшего маршала Тимошенко, он дружески кивнул на его приветствие и произнес:

— У товарища Сталина немного разболелась спина. Через несколько минут он вас позовет. Вы посидите пока здесь.

Приемная Сталина была таким местом, где, позабыв про время, могли подолгу просиживать даже маршалы. Понимающе кивнув, Семен Константинович опустился на стул и принялся размышлять, по какой именно надобности его вызвал Хозяин.

Были лишь только предположения…

С декабря сорок первого по январь сорок второго маршал руководил Курско-Обоянской наступательной операцией, однако был отправлен в резерв за ее неудачное осуществление. Семен Константинович подробно изложил в докладной записке причины неудач, где главным фактором считал отсутствие ударных танковых соединений, недостаток артиллерии, несогласованность в тактических действиях. А также ухудшившиеся накануне погодные условия, на руку сыгравшие немцам, — снег был такой глубокий, что в отдельных местах доходил до пояса. Конечно, если бы ему предоставили побольше времени на разработку операции, усилили бы стрелковые корпуса танковыми подразделениями, тогда немцев непременно подвинули бы. А так разработкой операции приходилось заниматься армейским штабам. А еще подвела военная разведка, она была налажена из рук вон плохо! Там, где немцев не должно быть, обнаруживались крупные войсковые соединения с хорошо укрепленными районами, а там, где планировались прорывы, были минные поля.