Евгений Сухов - Искупление вины

— Хто там?

— Хозяйка, солдаты мы, в часть свою идем. Не дайте замерзнуть. Переночевать бы нам. Убытка мы не принесем, а харч у нас свой, еще и поделимся.

Дверь открыли не сразу. Через несколько минут милосердие победило, и с той стороны двери весело брякнула щеколда.

— Милости прошу, коли так. Как же солдатикам отказать? — отворила старушка дверь. Была она очень маленькой и сухонькой, но глаза зоркие и смотрела пытливо, уже совершенно не опасаясь неприятностей.

Ступив на порог, Аверьянов увидел, как по проселочной дороге покатили два грузовика с солдатами. Неужели по их душу?

— Спасибо тебе, мать, — произнес он и шагнул в настоянное домашнее тепло.

Июль 1934 года

Аверьянов призвался на срочную службу из Вологды. Попал в Горький, в кавалерийский полк. Служба ему нравилась, особых трудностей он не испытывал и даже удивлялся тому, что кто-то жаловался на тяготы.

Тогда Михаил всерьез полагал, что в Вологду больше не вернется. Если он что-то и оставил в родном городе, так это доармейские чудачества, которыми столь богата мальчишеская жизнь.

Впрочем, было еще одно, занимавшее все его думы, — несостоявшаяся любовь. Может, оттого она была особенно крепкой, настолько, что не позволяла думать о чем-либо другом.

Михаил надеялся, что расстояние и длительная разлука позволят забыть девушку, которая сумела заслонить от него весь остальной свет. Звали ее Антонина, или просто Тоня. Высокая худощавая красавица с длинными каштановыми волосами, спрятанными под цветастый платок.

Возможно, другим она казалась обыкновенной девушкой, мало чем отличающейся от своих сверстниц, но для него она была особенной. В ней все было необыкновенным, начиная от голоса и заканчивая улыбкой. А еще Антонина умела смотреть так, что он забывал обо всем на свете.

Ему было пятнадцать лет, когда ее семья приехала в Вологду. Отец был военный, сменивший за годы службы с десяток областей. Небольшой провинциальный городок воспринимался ими как один из промежуточных пунктов, после которого предстояло переселяться на новое место. На длинноногую девчонку-подростка, нескладную, как геометрический циркуль, с острыми, будто углы треугольника, коленями Михаил поначалу совершенно не обращал внимания. Впрочем, как и она на него, считая хулиганистым дворовым мальчишкой.

Возможно, что со стороны он и выглядел шпаной, но у него всегда существовали свои принципы, которые он никогда не нарушал: никому не прощать нанесенных обид, никому не уступать в драке, даже если противник значительно сильнее, не задирать тех, кто заведомо слабее тебя, никого не бояться и смело идти навстречу опасности, каковой бы она ни была. Именно эти нехитрые правила позволили ему заполучить в мальчишеском братстве заслуженный авторитет.

Антонину Михаил приметил после одной скоротечной драки, в которой оказался победителем. Поверженный враг — парень с соседнего двора, старше его на два года, долговязый старшеклассник, которого все называли Филькой, — отказался подниматься с земли, опасаясь получить в челюсть следующий сокрушительный удар.

— Вали отсюда! — великодушно разрешил Михаил и, когда тот поднялся, проводил его сильным пинком, сопровождаемым хохотом ликующих мальчишек.

Мимо проходили две девушки — Галка с соседнего подъезда и Антонина. Дворовый клоун Геныч слегка наклонился, выражая почтение, и с улыбкой проговорил:

— Наше вам с кисточкой!

Поравнявшись с группой подростков, Галка еще больше вздернула и без того курносый нос и громко, чтобы слышали и остальные, произнесла:

— Видишь того длинного… с перемазанным лицом? — указала она на Михаила взглядом, который, не обращая внимания на редких прохожих, затыкал в брюки разодранную рубаху. — Это тот самый Мишка, я тебе о нем рассказывала. Он все время дерется. Не понимаю я некоторых мальчишек, почему они все время дерутся? У них что, кулаки, что ли, чешутся?

Михаил невольно повернулся в сторону девушек. Галка, которую он знал очень давно, не вызывала у него интереса, но вот девчонка, что шла с ней рядом, показалась ему очень симпатичной. Их взгляды пересеклись, и в больших голубых девичьих глазах, наивных и доверчивых, он прочитал откровенное любопытство.

— Ну, чего ты, Тоня? — обиженно проговорила Галка. — Не споткнись, уж больно ты на него засмотрелась.

Горделиво дернув красивой головой, девушка прошла мимо, помахивая белой сумочкой.