Александр Терентьев - Миссия «Двойник»

– Я согласен с мнением товарища генерала, – продолжил старший майор, – тем более что ни о погибших, ни о захваченных в плен в шифровке нашего человека в абвере не сообщается…

– Хорошо, – неожиданно легко согласился комиссар. – Даю вам сутки. Но не забывайте, что хотя в сутках и целая уйма минут – тысяча четыреста сорок, но всего лишь двадцать четыре часа… Все свободны! О малейших изменениях докладывать мне немедленно. В любое время суток! И помните про двадцать четыре часа…

Советских разведчиков и диверсантов, забрасываемых во время войны на территорию Германии, ожидала масса неприятных сюрпризов… Прекрасно обученные подразделения по поимке вражеских парашютистов, с настойчивостью и неутомимостью голодных волков идущие по едва уловимым лучшими розыскными собаками следам. С немецкой четкостью работающие подразделения гестапо, полиции и фельджандармерии. Население – законопослушные, четко следующие всем приказам и инструкциям военного времени граждане «великого рейха», большинство из которых чуть ли не до последних дней войны верили в «гений великого фюрера», в великую Германию и непобедимость немецкого оружия. Еще бы и не верить – ведь фюрер, в отличие от великого множества других политиков, сделал все, что обещал нации! Каждому немцу дал работу, верный кусок хлеба с маслом – то бишь кружку пива и блюдо тушеной капусты с великолепными сосисками, возродил армию, сбросил с плеч великой Германии унизительные условия Версальского мира! Великий фюрер нового тысячелетнего рейха подарил немцам возможность гордиться своей страной, своей нацией, своей армией – в считанные дни почти вся Европа легла под сапог немецкого солдата! А какие перспективы ждали избранный самим провидением народ на Востоке, в стране русских варваров, – бескрайние земли, леса, горы зерна, мяса, масла и… тысячи, миллионы бесплатных рабов! Было отчего закружиться бедным головам мелких лавочников, жадных бауэров, скупых финансистов и честолюбивых военных, воочию убедившихся в гениальности их фюрера и величии идей национал-социализма! Концлагеря? А что в них, собственно, плохого? Фюрер упрятал туда уголовников, извращенцев, смутьянов и болтунов – и правильно сделал, разве нет?! О том, что фюрер приказал для «очищения арийской нации» заодно физически уничтожить калек и душевнобольных, сентиментальные немцы предпочитали стыдливо умалчивать… Так вот, население терпеть не могло чужаков и обожало всякого рода «бдительность» и доносительство. Граждане «великого рейха», каждый третий из которых был осведомителем гестапо, каждый второй искренне считал своим долгом ставить в известность полицию обо всем, что выбивалось из раз и навсегда очерченных рамок повседневного бытия, а каждый первый стучал на третьего и второго, были гражданами сознательными… Даже чересчур. Тем более что телефонная сеть Германии была развита ничуть не хуже дорожной и дребезжащие нервными колокольчиками аппараты находились не только практически в каждом доме, но даже вдоль лесных дорог торчали аккуратные телефонные будки…

Одним из такого же рода сюрпризов были и немецкие леса. Ничего общего ни с прославленными брянскими лесами, где находили надежное убежище целые партизанские соединения, ни с лесами и болотами Белорусского Полесья, также ставшими на время войны родным домом для тысяч и тысяч «лесных призраков» – борцов с немецкими оккупантами. Ничего общего с заросшими непролазной елово-березово-ольховой смесью болотистыми просторами Псковщины, на территории которой почти всю войну открыто жил и боролся целый партизанский край и никакие карательные экспедиции и целые войсковые операции не смогли дать немцам ощущения победы над страшным злом по имени Partisanen и ощущения безопасности пребывания на «землях проклятых славянских варваров»…

Разница между русскими и немецкими лесами примерно такая же, как между заросшим некошеным разнотравьем и дурным бурьяном брошенным русским полем и аристократически аккуратным английским газоном. Никаких завалов и буреломов – каждую весну лесники проводят чистку своих участков, обрезая сухие ветки и вырубая старые, мертвые деревья. Лес тих, чист и порой кажется даже выметенным каким-то добросовестным метельщиком. Ни бумажек, ни консервных банок, ни прочего хлама – все это дисциплинированные жители бросают в урны для мусора, которые в этом лесу смотрятся настолько же естественно, как и в парках Берлина или Кенигсберга.