Политрук подошел к разбитой полуторке, съехавшей в кювет и почти целой, если не считать строчки от пуль, перечеркнувшей лобовое стекло, а заодно и жизни совсем еще зеленого лейтенанта и водителя, усатого мужика лет под сорок. Вся земля вокруг была усеяна растрепавшимися папками с документами и разрозненными листами бумаги.
– Смотри-ка, не сгорели. – Шорохов поднял пару листков, пробежал глазами, отбросил и заглянул в кабину. – Все готовы… Дня три назад, надо думать. Товарищ старший лейтенант, а документики-то нашего славного 14-го гаубичного артполка тоже тю-тю – вместе со штабной машиной сгорели! Да оно и лучше вообще-то – врагу не достались, верно я говорю?
– Верно. – Старлей, казалось, находился если и не в глубокой апатии, то во власти эмоций и размышлений далеко не самых радостных. – Ты, Шорохов, всегда верно говоришь… Да, вот о документах ты правильно напомнил – документы наши спрятать надо. Вернемся – заберем. А так, в случае чего, немцы сразу в расход пустят… А мы любой ценой обязаны до своих дойти и бить фашистов. Бить!
– Ага, то-то мы их и бьем… Они, небось, сейчас уже в Москве с нашими красными маршалами хванчкару, киндзмараули пьют и свои марши распевают. А товарищ Буденный им на гармошке «Тачанку-ростовчанку» наяривает! – Тохадзе подобранной саперной лопаткой взрезал дерн рядом с приметным огромным валуном, и все по очереди уложили в ямку аккуратно завернутые в рваную плащ-палатку красноармейские книжки и прочие бумаги. Укладывая на место пласт дерна, Тохадзе мрачно глянул на дорогу и нерешительно сказал: – Их бы всех похоронить… по-человечески…
– Да ты видишь, сколько их?! – взъярился политрук. – Тут на неделю работы, а нам к своим пробиваться надо, понял?! Или хочешь привал сделать, выспаться? А может, немцев подождать, а?.. Что забелел-то, уже зубы стучат от страха? Штаны-то сухие, орел горный?..
– Это ты мне такие слова говоришь, хорек поганый? – В глазах младшего лейтенанта метались недоумение и бешенство.
– А ну молчать! – старлей зло оборвал спорщиков, предотвращая неминуемую драку. – На весь лес орете! Сейчас немцы услышат, придут и всех помирят. Лучше пошарьте по машинам, патронов да гранат надо набрать, а то у меня, например, только одна обойма. Случись что, много мы навоюем? Давайте, вперед… петухи плимутроки бойцовые! В последний раз предупреждаю: кто первый затеет драку – застрелю к едрене фене!..
Словно в подтверждение слов командира о немцах, которые «всех помирят», где-то совсем неподалеку глухо затарахтел мотоцикл и вслед за ним надрывно загудел двигатель автомашины. Троица едва успела рвануть под укрытие разбитого танка, как из-за поворота, прикрытого редким орешником, выскочила в сопровождении мотоцикла с коляской бронемашина, набитая солдатами в серо-зеленой форме и в глубоких угловатых касках. Несмотря на поспешность беглецов, немцы заметили их сразу, и мотоциклист, сидевший в коляске, не раздумывая дал длинную очередь из МГ-37 с круглым дырчатым кожухом. Пули хлестко лупили по слабоватой закопченной броне сгоревшего БТ-7, рикошетили с мерзким визгом и легко срубали листья и ветки придорожных кустов. Солдаты, подчиняясь короткой отрывистой команде, сыпанули из кузова бронемашины и мгновенно рассредоточились, пытаясь сомкнуть кольцо вокруг танка, на какое-то время превратившегося в укрытие для противника. Ударил пулемет, закрепленный на бронемашине, ему вторили сухие короткие автоматные очереди и одиночные винтовочные выстрелы. Затем выстрелы резко оборвались, на минуту воцарилась напряженная, неприятная тишина, и в этой тишине четко прозвучал громкий голос с сильным акцентом:
– Вы окружены! Рус, сдавайся! Немецкий солдат ест великодушен, и вы будете жить!..
Есть в военной науке такой термин как «взаимодействие войск». Военные действия удачны лишь тогда, когда «каждый солдат знает свой маневр», когда разведка, связь, артиллерия, авиация и все остальные точно знают и четко выполняют свою работу, когда вся армия представляет собой безукоризненно отлаженный механизм. Вынь из часов крохотную шестеренку или из затвора мелкий штырек бойка – часы можно выкидывать на помойку, а грозный автомат превращается в бесполезную железяку.
Что могут сделать против двух десятков хорошо вооруженных и отлично подготовленных опытных вояк трое измученных недоеданием, недосыпанием и тягостной неизвестностью младших офицеров, большую часть службы изучавшие уставы да «Краткий курс истории ВКП(б)» вместо стрельбы на полигонах? Разве что одно – попытаться подороже продать свои жизни. Хотя… Хотя всегда есть и другие пути. Плен – это, конечно, позор, вещь противная, но ведь… все же жизнь.
Читать дальше