Александр Тамоников - Спецотряд «Скорпион»

— Как договаривались.

— Жди.

— Коротко и ясно. Слушаюсь!

Глебов выключил телефон, вышел в коридор отеля.

Показался Затинный.

— Тебе Климук тоже звонил?

— Нет. Но время уже. Подъехал?

— Да. Спускаемся.

— Пошли.

Они вышли на улицу, тут же свернув к скверу. Там сели в «Волгу» Климука.

— Как дела, лейтенант?

— Лучше всех!

— Молодец! Мне бы твое настроение!

— Куда едем?

— Туда, где можно приобрести старый костюм, рваную рубашку, поношенные ботинки годов семидесятых, а также ветхую, вонючую телогрейку.

Лейтенант, не скрывая удивления, выслушал Глебова:

— Не понял?

Максим указал на сидящего Затинного, который не брился с прошлого утра.

— Видишь этого мэна?

— Так точно!

— Нам надо превратить его в бомжа. Самого натурального бомжа. Так где мы можем приобрести все перечисленное?

— Только на свалке. Больше негде.

— Свалка не годится. Там слишком людно. Еще варианты?

Климук задумался. Затем что-то вспомнил, ударив ладонями по рулю:

— Есть! Знаю, где можно найти требуемое тряпье. Только туда ехать километров сорок.

— Куда ехать?

— В деревню одну. К деду невесты. У него в сарае барахла почище городской свалки. Только придется пузырь водки брать. По трезвяне у деда и снега зимой не выпросишь.

— Так чего стоим? Гони к своему деду. Водку по дороге купим. Вперед, лейтенант, у нас время ограничено.

— Понял! Погнали!

На выезде из города Климук остановился у продуктового магазина. Сбегал за бутылкой «Столичной», прихватив в довесок еще блок «Примы».

Глебов кивнул на сигареты:

— Дед «Приму» уважает?

Лейтенант объяснил:

— Вообще-то, Кирей, так зовут старика, предпочитает самосад, но в прошлый год кто-то вырубил его плантации, так что остался дед ни с чем. Перешел на сигареты.

— Ясно.

Примерно через час, а точнее без десяти пять, въехали в полупустую деревню.

— Старик-то твой один живет?

— Кирей-то? Нет. Бабку-соседку к себе перетащил.

— Что же он с ней делает?

— Он ничего не делает. Это она на него пашет. Стирает, стряпней занимается.

— Понятно.

— Ну вот и приехали.

«Волга» остановилась возле слегка перекошенных, но еще крепких ворот, свежевыкрашенных какой-то непонятной краской поносного цвета.

Лейтенант попросил:

— Вы пока посидите тут. Дед — человек, мягко говоря, не очень гостеприимный, я обработаю его.

— Водку захвати!

— Э, нет! Пойло вы сами предложите. Это сразу изменит его отношение к вам.

— Иди, дипломат!

— Станешь тут дипломатом. С такими будущими родственниками.

Проговорив это, Климук вышел из машины, прошел к воротам, отворив одну из створок, скрылся за ними.

Глебов, посмотрев на часы, проговорил:

— Если обработка затянется, мы рискуем опоздать на объект.

Но Климук тут же появился на улице с довольной улыбкой на лице:

— Порядок! Проходите в избу. Только на убогость не обращайте внимания.

Они проследовали за Климуком сначала на захламленный двор, по которому кроме миролюбивой дворняги шастали несколько кур с каким-то синюшным петухом во главе да десяток уток, плескающихся в широком деревянном корыте. Затем в саму хату, чуть не посадив шишки на лбы из-за низких дверей.

Горница была так же грязна и неопрятна, как и двор. Исключение составлял красный угол, где над самодельной лавкой висели украшенные рушниками образа. Дед встретил гостей, сидя за столом, и через круглые очки, поддерживаемые на носу черной бечевкой, осмотрел их.

Глебов поздоровался:

— Здравствуйте, дедушка.

Затинный тоже кивнул:

— Здравствуйте!

— И вам того же, — ответил дед. И пригласил: — Проходите, чего встали середь избы? В ногах правды нет.

Глебов согласился:

— Это точно. Если еще за столом и бутылочку водки раздавить! — И выставил перед дедом поллитру.

Кирей взял бутылку в руки, оглядел этикетку, пробку, сделал вывод:

— Казенная! Давно не пил. Все больше самогон. Да он и лучше. Но раз гости в хате, можно и водки.

— Марья! — позвал он. — Закуски какой-никакой принеси! Видишь, Санек с гостями приехал.

Старушка, которой на вид было никак не менее годов восьмидесяти, послушно удалилась. Чтобы тут же вернуться с накрытой полотенцем широкой чашкой.

Поставив ее на стол, скрылась за занавеской.

Дед снял полотенце. В чашке лежал крупнонарезанный кусок сала, черный как уголь, видимо, самоиспеченный хлеб, головки чеснока, лук, укроп, петрушка, пара помидоров и один большой огурец.