Борис Седов - Пленница

— Нишкни, падла! Потом еще дадим тебе слово… Настя, — к ней наклонился высокий небритый мужик, от которого основательно несло перегаром, — все позади. Ничего больше не бойся. Никто тебя больше не тронет. Тебя проводить домой?

— Нет, — испуганно помотала головой Тамара. — Там нет никого. Я лучше поеду к отцу на работу. Вы подержите этого, пока я сяду в автобус?

— Мы его теперь еще долго подержим, — зловеще расхохотались мужики.

— Тогда я пойду. Еще раз спасибо. — И Тамара, резонно посчитав, что дольше задерживаться с этой компанией чревато разоблачением и неизвестно какими последствиями, поспешила на остановку, которая отстояла от места событий буквально в сотне шагов. Алкаши пожелали ей удачи, после чего все внимание переключили на дядю Игната.

Уже собираясь садиться в быстро подошедший автобус, Тамара обернулась и увидела, что ее спасители увлеченно валяют ногами по грязи злосчастного дядюшку.

«Бедный-несчастный! — злорадно ухмыльнулась она. — Сперва кипяток. Теперь грязь и пинки. Появись у тебя такая возможность, дядька Игнат, как бы ты со мной расквитался! Вот только такой возможности, думаю, у тебя больше не будет. А если где и пересекутся наши дорожки, так только в кабинете у следователя!»

Тамара поднялась в салон старенького «Лиаза», дисциплинированно продемонстрировала пассажирам свой проездной и взяла курс на РУВД.

Первые сорок минут в Пушкинском РУВД Тамара провела на узенькой лавочке в уголке дежурной части, никак не решаясь подойти к окошечку в плексигласовой перегородке, за которым священнодействовал строгий дежурный: разговаривал по телефону, колдовал над селектором, перекладывал с места на место бумажки, шутил с заглянувшими к нему сослуживцами и громогласно орал на всех остальных. За несколькими обшарпанными столами, беспорядочно расставленными по всему помещению перед окошком, сотрудники в форме и в партикулярном общались с дяденьками и тетеньками, старыми и молодыми, расстроенными и веселыми, трезвыми и не очень. Помогали им составлять какие-то документы, просто беседовали, куда-то уходили и вновь возвращались, и все как один при этом непрестанно курили. К кому из них обратиться со своей просьбой, Тамара не представляла. Да и как, собственно, изложить эту просьбу, она не знала.

Что она могла сказать о том следователе, с которым хотела поговорить? Что у него густые усы? — так здесь у каждого третьего усы. Что он курит? — все курят. Что он сидит в небольшом кабинете, куда надо сначала подниматься по лестнице, а потом идти по узкому коридору? — Ха! Да здесь лестниц и коридоров побольше, чем в Кремлевском дворце! Что этот следователь с усами вел дело об убийстве мужчины и женщины в Тярлеве? — типа, помнит здесь кто-то, кто вел это убийство!

Только переступив порог РУВД, Тамара сообразила, что не знает ни имени-отчества, ни фамилии, ни звания этого следователя. Она даже не помнит дверь, в которую в июне вместе со Светланой Петровной они входили с улицы, когда шли на допрос. Вот только то, что тогда не проходили через эту дежурку, — это точно.

Если бы ей сейчас было куда возвращаться, она бы просто встала и ушла. Но идти было некуда, и оставалось сидеть на узенькой лавочке, вдыхать клубы табачного дыма и отчаиваться все больше и больше.

И вдруг, казалось бы, сама судьба пришла ей на помощь. В дежурке объявилась высокая женщина в форме офицера милиции — хоть в званиях Тамара и не разбиралась, но то, что эта женщина именно офицер, она поняла по нескольким звездочкам у нее на погонах. Женщина покрутилась в дежурке, заглянула за перегородку к дежурному, перекинулась парой фраз сначала с одним, потом с другим из коллег, выкурила сигарету, а потом ее внимание привлекла Тамара.

— Ты здесь кого-нибудь ждешь, девочка? — Тамара поспешила почтительно встать.

— Я просто не знаю, к кому обратиться, — обрадовалась она, что уж эта-то вроде бы сейчас ничем неотложным не обремененная женщина обязательно выслушает ее сбивчивый рассказ и подскажет, где отыскать того следователя с густыми усами.

— В первую очередь здесь принято обращаться к дежурному.

— Уж больно он занятой. И сердитый, — пожаловалась Тамара, и ее собеседница улыбнулась:

— И занятой, и сердитый. Что ж, тогда обращайся ко мне. Глядишь, и я смогу тебе помочь. Меня зовут Ольга Геннадьевна. Только давай сначала выйдем на улицу. А то здесь накурено так, что можно вешать не то что топор, а целую пилораму.

Эта Ольга Геннадьевна с первого взгляда, с первого слова вызывала симпатию, и уже через десять минут Тамара довольно связно сумела ей объяснить, что за человек позарез нужен ей в этих стенах. И милиционерша без труда поняла, о ком идет речь.