Борис Седов - Пленница

— Я уже, кажется, говорила, что не переношу табачного дыма, — напомнила Тамара, и питекантроп поспешил затушить сигарету. Не отрываясь при этом от монитора и мышки.

«Быть может, со временем удастся наладить с ними какой-то контакт, — размышляла Тамара, сидя перед трюмо и укладывая волосы феном. — Хм, Тамара Андреевна… у тебя еще и не всё потеряно! Рано отчаиваться! Но сначала посмотрим, что будет сегодня…» — И девушка ослепительно улыбнулась сама себе в зеркало.

Если бы она была только способна представить, на что ей сегодня суждено посмотреть — а вернее, что испытать, — то улыбалась бы не столь жизнерадостно. Не улыбалась бы вообще!

Когда, наложив макияж, Тамара открыла комод и принялась выбирать себе платье, колготки и туфельки, Виталий вдруг оторвался от монитора и девушка впервые услышала его голос.

— Переодеваться не надо, — распорядился охранник и начал отключать компьютер. — Сойдет и халат. И тапочки.

— Но я хотела… — попробовала возразить Тамара, но Виталий оборвал ее на полуслове.

— В халате и тапочках, — прошипел он. — Пошли. — Он поднялся из-за стола и к неописуемому изумлению девушки извлек из-за пазухи два кожаных проклепанных напульсника, какие Тамаре когда-то доводилось видеть на запястьях «металлистов» и панков. На каждом из напульсников была закреплена блестящая цепь длиной приблизительно в метр. — Это затем, чтобы ты наверху не выкинула какой-нибудь фортель. Руки назад!

— Проще было надеть на меня наручники, — ухмыльнулась Тамара, но руки за спину завела без возражений.

Она не сомневалась, что суета с душем и макияжем — не что иное, как подготовка к встрече с хозяином. Но тогда почему ей не позволили отшлифовать до конца свой туалет — оставили в халате, который уже давно пора постирать, и потрепанных домашних тапочках? Чего они там еще замутили?

Ответа на этот вопрос Тамара найти так и не смогла…

…пока у нее на запястьях затягивали ремни… пока, покорно заведя руки за спину, она поднималась сперва из подвала, а потом на второй этаж дома, а позади нее бдительно бряцал цепями Виталий… пока, чувствуя себя окончательной дурой, пересекала, слава Богу, абсолютно безлюдную гостиную… пока Александр открывал оказавшуюся когда-то, во время побега, запертой дверь… пока девушка, войдя в нее, удивленным взглядом обводила большой тренажерный зал, физкультурному интерьеру которого вызывающе не соответствовала широкая кровать с высокими никелированными спинками…

…Пока Виталий не толкнул ее к этой кровати и не прошипел: «Ложись кверху брюхом», Тамара никак не могла сообразить, к чему весь этот спектакль с цепями и кожаными напульсниками.

А сообразив, ужаснулась! Остолбенела, не в силах отвести взгляд от этой жуткой кровати!

— Не поняла?!! — Ее опять грубо пихнули в спину.

— Ложись! Кверху брюхом!

— Зачем? — чуть слышно спросила она.

— Сейчас увидишь.

«Увижу?!! Ах вы ж узколобые похотливые твари! Так вот почему вы не лезли ко мне, когда я мылась под душем! Не сомневались, что все равно получите все, что пожелаете! И вот почему заставили переться сюда в одном лишь халатике! Халатик быстрее и легче сорвать. А напульсники с цепями — это же обычные садомазохистские прибамбасы. Правильно, негодяи?!! Вы собрались приковать меня к этой кровати и, прежде чем изнасиловать, отхлестать плеткой?!! Я это увижу?!!»

— Нет, не увижу! Хоть убивайте, не лягу!!! Перетопчетесь, твари!!! — ненавидяще процедила Тамара.

И приготовилась к отчаянному (последнему) бою, хотя понимала, что оказать хоть какое-то сопротивление насильникам не в состоянии. Шансов против них — ноль. Но безропотно позволить делать с собой все, что угодно, и даже не двинуть при этом хоть одному мерзавцу по яйцам, даже не попытаться прокусить хоть кому-нибудь из них руку — вот уж нет! И пусть потом будет что будет!

Тамара стряхнула с ноги тапочек, резко развернулась и попыталась пяткой заехать стоявшему сбоку Сане в коленную чашечку… Проявив удивительную для питекантропа реакцию, охранник отодвинул в сторону тумбочку-ногу и хихикнул:

— Еще!

Но выполнить его идиотскую просьбу девушка не успела. В следующее мгновение, вскрикнув от нестерпимой боли в вывернутых плечевых суставах, она, как на дыбе, буквально повисла на двух блестящих цепочках, намотанных на гигантский кулак Виталия.

— О-о-ой!!! А-а-а!!! Отпусти-и-и!!! Я лягу!!! Ля-гу-у-у!!! А-а-а!!! Отпусти-и-и-и-и-и!!!

— Хм, — Виталий немного опустил руку, и Тамара смогла чуть-чуть разогнуться. — Говоришь, ляжешь? Сань, двинь ей раза в больную бочину. Чтобы больше не рыпалась.