Александр Золотько - Под кровью — грязь

Гаврилин осторожно пощупал кружку. Снаружи почти холодная, но пар упорно продолжал от нее идти. Гаврилин принюхался. Да. Кофе – класс. Жаль, некоторые идиоты так и не научились его по-человечески пить. Кофе будет остывать еще минут десять. А потом придется пить теплый кофе. От одной мысли об этом Гаврилин поморщился. Снова ощупал языком ожоги. Ладно, теплый так теплый.

Гаврилин снова подвинул к себе схему Центра. Из всего выше придуманного следует, что Палач совершенно свободно может пожертвовать всей своей группой. Нежными чувствами он к ним не пылает. Кроме этого, известно также, что Палач как минимум один раз отклонился от выполнения буквы приказа, выполнив его дух. И девочка в результате осталась жива.

А еще Палач ни разу не отказался от выполнения приказа. Что из всего этого получается? И получается ли что-нибудь из этого вообще?

Не выстраивается. Не выстраивается и все тут, хоть плачь. Гаврилин механически взял кружку и чуть не отхлебнул из нее. Самоубийца.

Самоубийца. Точно. Самоубийцей надо быть Палачу, чтобы попытаться выполнить приказ. Не может он этого не понимать. И если продолжает подготовку к операции, то действительно готовится умереть. Что его подталкивает? Чувство обреченности или чувство профессиональной гордости? И сам умрет, и группу свою угробит. Стоп.

Гаврилин стукнул ладонью по столу. В сторону отлетел подвернувшийся под руку карандаш. Тут что-то есть. Этих подонков жалеть не придется. И набирал их Палач специально для того, чтобы уничтожить.

Если это так, то… Если это так, то Палач с самого начала готовился к тому, что операция будет последней. Прощальные гастроли.

Гаврилин зажмурился. Как бы он поступил на месте Палача? Как? Попытался бы сбежать? Или все-таки пошел бы, как баран, под нож?

Спокойно. Я Палач. Я убил столько народу по приказу, что уже даже и не помню, сколько именно. И вот теперь меня пытаются подставить. А я всегда выполнял приказы. Всегда. Значит просто пойти и погибнуть?

Нет. Не пойдет Палач безропотно. Не пойдет. Он никому не позволит считать себя настолько глупым, чтобы не распознать ловушку. Значит, приказ выполнить, но так, чтобы те, кто приказывал, остались в дураках. И не иначе.

Гаврилин открыл глаза. Да. И еще раз да. Выполнить приказ и одновременно поиметь всех тех, кто отдавал ему приказы.

Остыл этот кофе или не остыл? Гаврилин осторожно отхлебнул из кружки. Пить остывший кофе – извращение. Если понять, как именно Палач попытается все это совместить, то можно еще успеть… Что? Остановить Палача? Об этом потом. Осталось не так много времени.

Гаврилин обреченно вздохнул и снова подвинул к себе план Центра досуга. Что ты задумал, Палач?

Где-то в глубине сознания мелькнула… даже не мысль, так, легкая тень мысли. Что-то он забыл сделать. Что-то очень важное. Потом эта тень растворилась в потоке сомнений. Что ты задумал?

В него стреляли. Это было странное ощущение и Агееву оно не нравилось. Он не хотел, чтобы кто-то его убил. Это было неправильно. Убивать может только он. Только он имеет на это право.

Нет, Агеев не стал прятаться, не попытался убежать. Он вместе с другими двинулся через затянутый дождем двор, бросился в темный дверной проем и, наверное, нарвался бы на ответный выстрел, если бы не упал.

И обожгла мысль, что точно также он мог бы упасть и с пулей в груди, что в эту вот секунду он мог бы уже быть мертвым или корчиться от боли, а этот самый Бес, который уже убил раненого напарника, приставил бы ствол к его голове… Или его просто оставили бы умирать здесь, в темноте коридора, на чьем-то трупе. Или…

Агеев расстрелял весь магазин, стараясь вспышками и грохотом выстрелов отгородиться от темноты. Откуда-то сверху сыпались гильзы, одна из них обожгла Агееву щеку. Больно.

Боль подхлестнула Агеева, он отполз к стене, на ощупь сменил в автомате магазин и замер. Его не могли видеть. В него не могли попасть. Это было хорошо. Возникло ощущение безопасности.

Наступила тишина. Только шум дождя.

– Что делать? – это подал голос Бес. Агеев услышал в этом голосе азарт и желание действовать.

– Включи свет. Там возле двери должен быть выключатель.

Агеев напрягся. Не нужно. Не нужно включать свет. Агеев чуть не выкрикнул это и сдержался только усилием воли. Взять и всех здесь сейчас перестрелять. А потом выйти во двор и сказать, что эти двое погибли в перестрелке. Внезапное желание было настолько сильным, что Агеев осторожно повернул ствол в сторону двери, задержал дыхание и нажал на спуск.