Максим Шахов - Сто боев – сто побед

Телефон мичмана упрямо не отвечал, а потом выехавший «в адрес» старпом сообщил, что Сацких умер – перебрал накануне выхода в море так, что даже не дошел до дома. Сердце не выдержало, и нашли мичмана в кустах за остановкой утром уже окоченевшим. Приехавшая неотложка просто констатировала смерть.

Сацких был замкомандиром торпедной группы БЧ-3. Принципиального значения для выхода в море его отсутствие не имело, так что Капралову даже не пришлось срочно искать умершему мичману замену. И все равно как-то тревожно было на душе у командира «Варшавянки». Оттого он и закурил, едва лодка отвалила от причальной стенки…

Свет в заполненном почти до отказа зале дворца культуры медленно приглушили. Разговоры словно по команде стихли. На сцену энергичной походкой вышел известный крымский конферансье с крашеными волосами в дорогом пиджаке. Испитое лицо старого паяца с запудренными огромными мешками под глазами просто-таки лучилось проплаченной радостью. С интонацией неувядающего Якубовича он произнес:

– Дорогие друзья! Я бесконечно рад видеть и приветствовать вас в этом зале! Долгожданная встреча с преподобным Моней начинается! Я уверен, что для многих из вас она станет той поворотной вехой или, если хотите, отправной точкой, с которой начнется ваш путь к истинной вере и вечному блаженству! Убедительная просьба отключить свои мобильные телефоны! Хочу также напомнить, что видео – и фотосъемка в зале запрещены! В этом просто нет необходимости: по окончании встречи каждый желающий сможет получить аутентичную качественную DVD-запись проповеди. Спасибо!

Конферансье сунул микрофон в держатель, попятился назад и словно бы растворился на сцене. Разом загоревшиеся прожектора до краев залили ее розоватым дымным светом. Зазвучала музыка, и на сцену с песнопениями высыпала сводная бригада кришнаитов. Босоногие мальчики с барабанами и микрорадиомикрофонами солировали, босоногие девочки с распущенными волосами исполняли функции бэк-вокала и подтанцовки.

В зал полетело бессмертное:

– Рама хари! Рама кришна!

В этот момент на сцене за левой кулисой вдоль стенки начала скользить какая-то тень. В темноте она зацепилась за какой-то трос и грохнулась. Из-за декорации мгновенно материализовался секьюрити. Наведя пистолет на грохнувшуюся тень, он прошипел:

– Не двигаться! Руки вверх!

– Дурак, что ли?! – обозвалась тень злым женским голосом. – Как я могу не двигаться и поднять руки?!

Секьюрити мгновенно расслабился, узнав по голосу Лизу – бывшую элитную ялтинскую проститутку, в последнее время подвизавшуюся при Моне в качестве личной парикмахерши, визажистки, костюмерши ну и, конечно, по своему основному профилю.

– Ты, что ли, Лизавета? – спросил секьюрити, опуская пистолет.

– Нет, блин, Алла Пугачова! Чего встал, помоги даме подняться! Или тебя в твоей долбаной школе телохранов манерам не учили?

Секьюрити торопливо сунул пистолет в кобуру и шагнул к Лизе, имевшей обыкновение ходить на высоченных каблуках, так что встать ей и вправду было непросто. Вцепившись руками в секьюрити, Лиза начала подниматься, когда сзади вдруг послышалось:

– Вы че, охренели, минеты на посту делать?!

– Да пошел ты в задницу, Шварц! – прошипела через плечо Лиза. – Чтоб я вашей долбаной охране минеты делала, не дождетесь! Зарплаты не хватит!

Огромный, словно глыба, личный телохранитель Мони особой доверчивостью не отличался и быстро включил фонарик. После чего удивленно спросил:

– Так, а че ты тогда тут делаешь, а?

– Че-че! – передразнила Шварца с трудом поднявшаяся на каблуки Лиза. – В зал хочу спуститься! А то ж с вашими новыми долбаными правилами все служебные выходы закрыты!

– Правильно, любые передвижения до окончания проповеди запрещены! Так что быстро вали на свое место в гримерку!

– Ага, сейчас! Это не я побежала? – хмыкнула Лиза. – Мне выйти надо срочно!

– Куда это? – подозрительно уставился на Лизу Шварц, опустив огромную руку на ее плечо. – А?

– Куда-куда! – прошипела Лиза. – За прокладками! Ясно? У меня от вашего дебилизма на нервной почве месячные раньше срока пошли! Так что убери свою лапу, пока я тебя сумочкой по башке не огрела! Посвети лучше, а то убьюсь.

Шварц отпустил Лизу, и та в свете его фонарика быстро доковыляла до кулисы. Здесь девушка оглянулась и послала телохранителю Мони воздушный поцелуй:

– Данке шон, Шварцик! Я вся твоя! Ну в смысле побрить-подстричься! Чао, не скучайте без меня! Я скоро!