Максим Шахов - Крутая фишка

– В общем, так, мужики, – сказал Андрюха, проходя к скорчившемуся возле стенки бомжу. – Времени нет, конвейер простаивает, поэтому мы по-быстрому. Эй! Последний раз спрашиваю: работать будешь?

Бомж, потревоженный ногой Андрюхи, слабо пошевелился и что-то неразборчиво пробормотал – вроде как в полузабытьи.

– Да он не может, – несмело вмешался кто-то из вороха мокрых лохмотьев. – У него что-то с брюхом…

– Заткнись, – незлобиво оглянулся Андрюха. – А теперь послушайте, что я вам скажу, мужики. Время у нас сейчас горячее, каждая пара рук на учете. Сами знаете, кабачок пошел. И кое-кто решил, что можно день-два поволынить и ему за это ничего не будет. А у нас, мужики, в деревне один день целый год кормит.

– Да больной он, – снова протянул тот же бомж.

– Я сказал: заткнись! Главный врач тут я. И больничных у меня для вас, мужики, нет. Закончились. Зато у меня есть план! А план надо выполнять. Трудно, мужики, я понимаю. Но надо. Я вам пайку увеличил? Увеличил. Витамины «Ундевит» жрете? Жрете. Бабу привез? Привез. Так вы ж ее, гады, до смерти затрахали!.. Я вам хоть слово сказал? Ну да ладно, хрен с ней… Так какие, мужики, могут быть претензии к администрации трудового санатория? Молчите? Правильно. Потому что претензий у вас не может быть никаких. А поэтому, мужики, вот что. Чтобы вы не думали, что можно нарушать план и не соблюдать трудовую дисципину, мы сейчас проведем воспитательный урок. Незаменимых у нас, мужики, нет. Понятно вам? Тем, кто не будет выполнять план, мы быстро найдем замену. Этому уже нашли. Вот она, замена. Стоит. Кирюха, давай!

– Ага! – кивнул Кирюха, делая шаг вперед и вскидывая «шмайсер».

– Погодь! – поднял руку старший. – Не торопись. Я хочу, чтобы до них дошло. Сделаем все путем. Так, мужики! Прошу внимания! Объявляю приказ по лечебному трудовому санаторию. За нарушение трудовой дисциплины, выразившееся в злостном уклонении от работы и невыполнении плана, приказываю: прогульщика порвать собаками!

Тут Андрюха сделал выразительную паузу и подождал, чтобы смысл сказанного дошел до изможденных людей на полу. До меня смысл происходящего дошел уже давно. И все это время я украдкой поглядывал на приоткрытые ворота цеха, пытаясь понять, где застряли собровцы. Времени на то, чтобы раскочегариться, у них оставалось совсем немного, и летело оно ужасно быстро.

– Так, – удовлетворенно кивнул Андрюха. – Но в связи с заготовительным периодом, чтобы не отрывать вас от работы, порывание собаками я для экономии времени заменяю расстрелом. Теперь давай! – кивнул Андрюха брату.

Кирюха снова подался вперед и вскинул «шмайсер»… В этот момент волосы на моей голове почти зашевелились. Я, конечно, не знал скорчившегося под стенкой бомжа, но дела это не меняло. Собровцы чесались где-то под забором, а тут вот-вот должна была состояться самая настоящая образцово-показательная казнь. Как при немцах. И обставлена она была с немецкой педантичностью. И именно это почему-то ужасало меня больше всего.

Палец Кирюхи шевельнулся на спусковом крючке, я, уже не скрываясь, в отчаянной надежде оглянулся на ворота, и тут гробовую тишину цеха разорвала торопливая автоматная очередь.

Я вздрогнул и быстро повернулся. Из дула «шмайсера» в руках Кирюхи струился дымок. Скрючившийся у стенки бомж дважды по-лягушачьи дернул ногой и затих.

– За работу! – удовлетворенно кивнул Андрюха и повернул ко мне сосредоточенное лицо. – Тебе все понятно?

– Д-да, – с трудом проговорил я.

Понятно мне было, что никаких собровцев в окрестностях нет и в помине. Никто ни за кем не следил. Дуролом Панкратьев наверняка прожевал сопли у табачного киоска и теперь разводил руками в кабинете на Кропоткинской и тупо повторял: «Не знаю, товарищ следователь! Не знаю, товарищ полковник! Куда он делся, ума не приложу! Как сквозь землю провалился…»

В общем, выражаясь словами Динозавровича, к сожалению, как всегда, не обошлось без накладок. В переводе с юридического языка это означало, что если я хочу жить, то рассчитывать должен только на себя.

Поняв это, я как-то сразу успокоился. И не потому, что был таким храбрым, а потому, что время в запасе у меня было. Ориентировочно – три месяца. Главное было распорядиться им с толком.

– Это хорошо… – проговорил Адрюха, следя за бомжами. В две секунды они вскочили, гремя кандалами, и тут же приступили к работе. – Это очень хорошо, – повторил Андрюха, поворачиваясь ко мне. – Потому что времени у нас на воспитание нет. У нас план, понял?