Г. Зотов - Печать луны

– Алло.

Мембрана издавала шипение и треск. Федор сделал знак рукой одному из приставов: тот, взяв мобильник, ушел в соседнюю комнату связываться с телефонной станцией. Требовалось срочно вычислить, откуда идет звонок.

– Алло, – нетерпеливо повторил Каледин.

– Тебе подсказать подходящую рифму на это слово? – прозвучал сквозь помехи хорошо знакомый ему голос подпоручика Волина.

– Ты где? – на уровне инстинкта выстрелил вопросом Каледин.

Из трубки послышался тихий смех.

– Еще одна рифма. Так я тебе и сказал. Сидишь в моей квартире, ублюдок? Кто бы сомневался. Жаль, что я тебя не задавил. Знал бы, как ты надоел мне на работе. Целыми днями вижу твою рожу, никаких сил нет.

Каледин нажал кнопку диктофона, включив запись.

– Игра окончена, подпоручик, – выпалил он любимую кинофразу, которую мечтал произнести лет в десять, целясь в зеркало из револьвера. – Сдавайся. Я переверну всю Москву, но найду тебя. – Он сделал короткую паузу и врезал козырем. – Будь уверен, никакой Баал-Хаммон тебя не защитит.

Звук внезапно исчез – как будто трубку зажали рукой. Через несколько секунд связь возобновилась, он снова услышал смех.

– Чувствуется, Федя, ты не терял времени даром, – бесцветно ответил Волин. – Знаешь про Баала? Ну что ж, я даже рад твоей осведомленности. Вы с Алисой порядочно спутали мне карты, должен признать. Но к счастью, это случилось уже под конец моей деятельности в Москве. Пока ты ждешь меня в моей квартире, я успел закончить пятую процедуру – с минуты на минуту ты узнаешь о ней. И если ты не уймешься, то на финал я любезно приглашу твою бывшую женушку, а потом пришлю тебе видеозапись, как мы с ней играем в ножички. Сделай мне одолжение – просто отдохни денька два. Я исчезну из Москвы, и ты обо мне больше никогда не услышишь.

– Я тебе сердце вырву, – пообещал Каледин, чувствуя, как грудь заливает холодное бешенство. – Ты к ней и пальцем не сможешь прикоснуться… урод.

– …О, неужели? – осведомился Волин. – Скажите пожалуйста, – два месяца прошло после развода, и такая нежная любовь, прямо ах-ах-ах. Хоть книжку про вас пиши. Так вот, мой дорогой сынок. Я могу называть тебя так, ибо на четыреста лет тебя старше и ты годишься мне в прапраправнуки. Поверь, сынуля, я убил очень многих людей – в том числе и не только женщин. Без зазрения совести перегрызал артерии тем, кто мешал мне делать мое дело. Лондонские следователи остались живы лишь потому, что мне нравилось прикалываться, глядя, как эти мужланы тычутся в стену, словно слепые котята. Меня нельзя остановить. Фильм «Семь» смотрел? Да, там убийцу поймали, но сначала он прислал главному герою голову его очаровательной жены в довольно безвкусной картонной коробке. Жизнь – это не пикник, котик. Помни – в реальности плохие парни всегда побеждают.

Пристав вернулся из соседней комнаты, шепотом матерясь. Понизив голос, он объяснил Каледину – станция не смогла установить, откуда идет звонок. Судя по всему, звонящий пользуется IP-телефонией: благодаря специальной хакерской программе его компьютерный адрес постоянно «мигрирует» – то он «сигнализирует» из Сиднея, то из Аддис-Абебы, то из Рио-де-Жанейро. Вычислить точное местопребывание абсолютно невозможно.

– Искал, откуда я звоню? – спокойно спросил Волин, правильно истолковав калединское молчание. – Напрасно ты это делаешь. Я себя обезопасил.

Его голос по-прежнему звучал безжизненно.

– У меня орден святой Анны от государя, – ответил Каледин, клокоча от злости. – Именно потому, что я таких, как ты, на Хитровке пачками ловил. Ты не забыл, благодаря чему мы сейчас общаемся по телефону? Напомню. Я вычислил, кому ты поклоняешься. Я вычислил, зачем ты это делаешь. Я вычислил, кто ты сам. И почему ты так уверен, что я тебя не поймаю?

– Жену потому что пожалеешь, – печально заявил Волин. – Она хоть и в командировке, но вернется, верно? А не вернется – так я ее в любой стране мира достану. В общем, я сказал, а ты слышал. Не обижайся потом.

В трубке послышались короткие гудки. Застыв возле телефона на пару секунд недвижимым изваянием, Каледин схватил аппарат и саданул об стену – приставы закрылись руками, уворачиваясь от разлетевшихся кусочков пластмассы. Один из них заботливо убрал в сторону работающий диктофон.

Волин положил трубку, глядя перед собой остановившимся, мертвым взглядом – так, как будто беседа еще продолжалась. Сзади послышалось шуршание – это убийца убрал электронное устройство, с помощью которого шепотом подсказывал в волинский наушник нужные слова. Лезвие ножа, однако, не отодвинулось от шеи Волина даже на миллиметр. Подпоручик непроизвольно сглотнул – кадык на идеально выбритом горле шевельнулся, двигаясь вверх-вниз. Господь Вседержитель, помилуй мою душу грешную. Вот попал, так попал. Но кто мог предположить такое, что хорошо знакомый ему человек является… является… Говорила же мама: хочешь стать хорошим полицейским, читай каждый день триллеры. Он же предпочитал любому триллеру антигламурный роман типа «Лох-Несса», в последнее время они стали очень модными. Конечно, во всем виноват шеф. Сколько раз он униженно просил повысить зарплату – вместо ответа Антипов начинал гундеть: мол, в его-то годы он и соленому огурчику радовался. В его годы… тогда не было медового бума, такого количества модных трактиров, красивых барышень, танцующих возле шеста в одних чулках. Травы легализованной – и то не было. Чтобы вести богемный образ жизни, жалкого жалованья жандармского подпоручика было явно недостаточно. Созданный же гусарами образ лихого офицера нужно соблюдать: и ночные кутежи, и поездки к цыганам, и игра в покер – а что поделаешь, если Каледин в третий раз за месяц обдирает его за карточным столом как липку? Говорят – кому не везет в карты, тому везет в любви. Брешут… бедных девушки не любят, доказано «Занусси». Стыдно сказать, табельную саблю три раза в ломбард закладывал. В такую бедность и нищету впал – думал даже на Кавказ завербоваться, в мотокавалерию – так в империи танковые войска называют. Вот и нашел себе регулярную подработку, вовсе не от хорошей жизни. И что теперь толку? Знать бы раньше, чем все это закончится. Знать бы.