Александр Ольбик: Схватка

— Дима! — крикнул Бронислав, — это, кажется, пришли за нами. — Его рука машинально потянулась к пистолету. Пальцы уже обхватили рукоять и уже готовы были высвободить ствол из-под ремня, когда на «шевроле» обрушился град пуль, оглушивших его и превращающих его тело в безжизненное чучело для отработки боевых приемов.

Он не успевал фиксировать болевые точки, которых было так много, что они в какое-то мгновение слились в одно нестерпимо мучительное, удушающее ощущение…

Мир, кажется, перевернулся и, Бронислав, отчетливо слыша выстрелы, упал на брата, закрывая его от внезапно залетающих в салон стальных мотыльков…

…Стукнули по железу приклады, раздалось притаенное рычание собаки, наперебой голоса — восторженные, почти веселые, какие бывают после чрезмерного напряжения. Раздвинулась дверца, пахнуло хрустящим холодком. Кто-то сдернул брезент.

— Да их тут двое…Этот усатый гаденыш, видимо, хотел в нас стрелять…Смотри, почти успел вытащить дуру…

— Подожди, сержант, — сказал другой, прокуренный голос, — сейчас приедут эксперты, пусть поработают… Посвети, хочу посмотреть на них.

— Откуда они здесь взялись? — спросил еще один голос. — Машина полна крови… Кажется, они оба готовы…

— Откуда они здесь и почему, нам еще предстоит выяснить, — сказал капитан, — но могу уже сейчас сказать, что смотреть на все это мне противно…

— Расступитесь! — выкрикнул высокий, в гражданке человек. Он только что спрятал в кобуру ПМ. — Сюда идет президент.

— Что он тут забыл? — тихо проговорил капитан Недошивин.

Впереди президента двигалась его длинная, искаженная в пропорциях тень. С боков и по пятам мельтешила охрана — то заходила в сугроб, то забегала вперед, протаптывая для него тропку. На козырьке ондатровой шапки поблескивали заиндевелые ворсинки, лицо было сурово, и когда он подошел к «шевроле», басисто бросил:

— Посветите!

Плотный луч галогенного фонаря лег сначала на ноги лежащих в кузове, затем потянулся к груди, плечам и тяжело замер на лицах. Взгляд президента метнулся с одного лица на другое, возвратился и снова перенесся на то лицо, которое почему-то дольше другого задержало взгляд главы государства.

— Сопротивлялись? — спросил он и отвел глаза.

— Вовремя пресекли, товарищ президент, — ответил полковник. — У них здесь целый арсенал, вплоть до противотанковых гранатометов. Этот чернявый, с усами, похож на нацмена, возможно, прикатил из Чечни.

— Извините, товарищ полковник, — обратился к Трубину капитан Недошивин, — этот парень чистокровный русак…

Трубин удивленно вздернул бровь, на лице появилось недоумение и, не сказав ни слова, он отошел от «шевроле».

»Где я мог видеть это лицо? Неужели это тот самый парень, который в дни августовского переворота, на митинге, закрывал меня бронещитом? Усы, черные брови, под нижней губой шрам…Прошло почти десять лет, а как будто все было вчера…» — президент ужаснулся быстротечности времени.

И когда две томительные для окружения президента минуты заканчивались, все, кто стоял возле раскрытых дверей «шевроле», вздрогнули. У того, который лежал у стенки, вдруг высоко поднялась грудь и из легких вырвался шумный выдох. Бесцветные, утонченные печатью смерти губы внятно произнесли: «Брат, выходи, приехали…» Голова Димки отвалилась набок, рука, ранее согнутая в локте, упала на скомканный брезент, пальцы разжались…

…Возвращаясь к машине, президент мучительно пытался что-то вспомнить, от напряжения даже заломило в висках, а под теплым на волчьем меху пальто, змейкой сквозанул холод. И уже садясь в машину, он на мгновение задержался и, подняв лицо к полковнику, сказал:

— Валерий Александрович, завтра доложите мне — кто, что… Словом, я хочу знать, что это были за люди и с какой целью они здесь оказались…

Полковник молча кивнул и помог шефу занести ногу в теплый, пахнущий французским одеколоном салон броневика.

Тревожная заминка была благополучно разрешена и кортеж, посверкивая лаком и никелем, продолжил путь, и через четыре минуты въехал в ворота резиденции. А там, где только что находились машины президентского каравана, остались на снегу многочисленные следы несбитых каблуков и множество окурков…

Люди, оставшиеся у «шевроле», занялись рутинной работой. Проводник-кинолог, обнаружив в машине бутылку со спиртом, сделал два осторожных глотка и, кашлянув, изрек: «Слышь, Джери, а почему бы нам не погреть душу?» Проводник погладил собаку по длинной морде и привязал поводок к бамперу. Овчарка беспокойно завертелась у ног человека, с языка у нее стекла струйка вязкой слюны, которая, упав на взбитый человеческими ногами снег, тут же превратилась в ледяную спицу.