Сергей Гайдуков - Школа суперменов

Несколько месяцев назад Мезенцев убил отца девушки, чьей гладкой кожи касался этот халат.

Мезенцев напомнил себе об этом. Но напоминание не помогло, и его пальцы продолжали касаться ткани, которая, как ему казалось, все еще хранила тепло ее тела.

Это одурманенное состояние Мезенцева прервалось ровно в тот миг, когда он услышал звук вставляемого в замочную скважину ключа.

Мезенцев уронил халат, и его органы чувств высвободились от наваждения, включились и стали ловить сигналы извне.

Дверь еще не открылась, а Мезенцев уже определил на слух, что за дверью как минимум двое.

Когда дверь открылась, то Мезенцев, еще никого не видя, понял, что одна из двоих — Лена.

Мезенцев неслышно встал с дивана. В коридоре зажгли свет. Судя по звукам, которыми все это сопровождалось, вторым человеком был мужчина. Он двигался тяжелее и громче. Мезенцев прислушался — Лена что-то негромко сказала мужчине. Тот не ответил. Лена сказала еще что-то. Тот снова промолчал.

А потом Лена стала кричать.

«Мужчина» — это было громко сказано. Парню было слегка за двадцать, а чересчур большие очки придавали ему тем более растерянно-детский вид. От вида возникшего из темноты Мезенцева он отшатнулся и вжал голову в плечи. Вопль Лены тоже не добавил ему уверенности в себе.

— Ты что, с ума сошел?!

Это уже был второй ее вопль. В первом никаких слов не было, был лишь неподдельный ужас, воплотившийся в захлебывающийся визг. Теперь этот ужас трансформировался в столь же неподдельную злость.

— Ты спятил — так на людей из темноты бросаться?! Ты что — вообще?!

— Я не бросался, — сказал Мезенцев. — Я вышел.

— Урод! — ответила ему Лена, потом посмотрела на напряженного очкарика и рассмеялась. — Ты только в обморок не падай... Все в порядке. Это... — Она на миг задумалась, глядя на Мезенцева. — Это мой дядя. Он за мной приглядывает. По просьбе родителей.

Мезенцев кивнул.

— А это Слава, — кивнула Лена в сторону очкарика.

— Очень приятно, — сказал он, отлепился от стены и подал Мезенцеву руку. Мезенцев руку пожал, но смотрел при этом на Лену, как бы предупреждая, что никакие Славы не избавят ее от настойчивых вопросов: как много глупостей успела она наделать за время отсутствия Мезенцева в городе?

Лена правильно поняла его взгляд.

— Слава, — сказала она многозначительно. — Спасибо, что проводил...

Очкарик поспешно закивал, демонстрируя сообразительность. Однако в дверях он пробормотал нечто насторожившее Мезенцева:

— Ну, тогда до завтра...

Мезенцев подождал, пока дверь захлопнется и шаги на лестничной клетке стихнут, потом повернулся к Лене:

— Что значит «до завтра»?

— До завтра значит до завтра. Только это. И ничего больше.

Она сказала это с намеренным легкомыслием в голосе, чтобы Мезенцев это легкомыслие заметил и взъярился. Мезенцев интонацию заметил, но орать не стал, не было желания. Он подождал минут пять в коридоре, пока Лена сама не выглянула из комнаты, заинтересованная отсутствием крика и дальнейших строгих вопросов.

— А что? — спросила она, невинно улыбаясь.

Мезенцев вздохнул.

— Завтра приведешь мне этого Славу, я введу его в курс дела. Объясню, что и как. Пусть дальше он с Леваном контактирует...

— Почему? — Улыбка медленно превратилась в недоуменно-обиженную гримасу.

— Потому что я больше в этом не участвую. Ты не делаешь того, что я тебе говорю. Значит, ты мне не доверяешь. Хорошо, пусть твоими делами занимается этот Слава. А я пойду к себе в кабак, залягу на диван, и все дела.

— Ну... — Она стала нервно мять себе запястья. — Ну!.. Ну, Женя... Ну ты же знаешь, что я рассчитываю только на тебя! Мне больше не на кого рассчитывать!

Она протянула руку, чтобы тронуть Мезенцев за плечо, но он отстранился. Бог знает куда все это могло зайти, если бы она стала его трогать за плечи...

— Как-то ты странно на меня рассчитываешь, — недовольно буркнул он, отводя глаза. — Я же сказал тебе дома сидеть, а ты...

— Ну я же живой человек, я не могу целый месяц сидеть в четырех стенах...

— Если ты хочешь выжить, то сможешь. И месяц, и два...

— Но так ведь никто не знает, где я...

— Дай бог, если они действительно не знают... Но если они узнают, то не только тебе башку оторвут, но и этому Славе, и вообще всем, кто окажется рядом с тобой. Про себя я уже и не говорю.

Лена села на корточки, наклонила голову, и Мезенцев теперь видел ее затылок.

— Прости меня, пожалуйста, — раздалось еле слышно. — Я больше так не буду.