Сергей Гайдуков - Последний свидетель

Лапин выслушал его, сосредоточенно завязывая защитного цвета платок на затылке.

— Я только одно скажу, — изрек он. — Если тот парень и вправду такой крутой, то когда я его засеку, так сразу вмажу по нему на поражение. С заложницей он будет или нет. Я не хочу, чтобы он из-за нее моих ребят пощелкал.

— Я понял, — кивнул Бондарев. — Похоже, что ничего другого нам не остается.

Вертолет завис в двух метрах над поверхностью, и все пятеро, один за другим, вывалились в люк, чтобы упасть на песок, перекатиться в сторону, стремительно вскочить и начать движение в сторону Города Мертвых...

Трое — вправо, двое — влево.

Было начало шестого вечера, и солнце медленно скатывалось на запад, продолжая царить над иссушенной землей и над иссушенными ненавистью людьми.

Все произошло очень быстро. Даже слишком. Бондарев, морщась от боли, приподнял левую руку и посмотрел на часы. Двадцать пять шестого. Недолго они пропутешествовали по Городу Мертвых, прежде чем сами стали мертвецами.

А солнце все палило, и Бондареву стало казаться, что оно насмешливо взирает на него с недосягаемой высоты, как бы спрашивая: «Ну что? Допрыгался? Доигрался в свои догонялки?»

Бондареву захотелось вскинуть пистолет, из которого он не успел выпустить ни одной пули, и погасить солнце выстрелом навскидку. Если бы это что-то меняло.

Пульсация крови в разодранном левом плече становилась менее ощутимой, но сам вид окровавленного рукава наводил на безрадостные мысли. Похоже, он действительно добегался. «А что, — спросил Бондарев себя с намеренной издевкой. — Ты думал, что до самой пенсии будешь бегать, словно вокруг тебя защитное поле? Не думал? А может, ты думал, что если уж и подстрелят тебя, то где-нибудь в людном месте, перед телекамерами, и желательно поближе к больнице с хорошим хирургическим отделением? И так не думал? Тогда нечего удивляться и сожалеть. Сиди, смотри, как пропитывается кровью повязка на ране, и пиши благодарственное письмо товарищу Шустрову за то, что не отправил пулю чуть ниже и чуть правее. Тоже, кстати, примечательная деталь — не от какого-нибудь маньяка или террориста, а от практически своего же, пусть и взбесившегося, парня схлопотать свинцовую пилюлю в левое плечо. Подарочек судьбы называется...»

Поначалу все было нормально. Шли, можно сказать, осторожно. Лапин то и дело норовил убежать вперед, и Бондарев страшным шепотом заставлял его притормаживать. Пилот Серега хрипел в ухо из динамика рации, что видит вторую группу, что идут вроде бы нормально...

Нормально. Проклятое слово. Всегда сначала все бывает нормально. А потом начинается черт-те что!

Бондарев бежал посередине омоновцев, пригнувшись и держа палец на спусковом крючке. Стертые песком и временем камни окружали их справа и слева, под ногами скрипел песок, а в небе жужжал вертолет, описывая над котлованом широкие круги.

— Движение слева от вас, — вдруг завопил пилот. — На десять часов!

Бондарев повторил его слова для Лапина и другого омоновца. Они замедлили шаг, стали внимательнее всматриваться в темные провалившиеся внутренности каменных коробок.

Потом они услышали крик. Кричала женщина, высоким, срывающимся голосом, который ударил по напряженным нервам и заставил всех троих броситься на голос. Чуть быстрее, чем следовало.

— Без спешки, без спешки! — прошипел Бондарев в спину Лапину, как будто эти слова были заклинаниями, способными вывести всех их из Города Мертвых живыми. Они выбежали к небольшой площадке между тремя полуразрушенными строениями. На камне у самого разваленного дома сидела девушка в синем платье и вытирала с лица кровь. В глазах у нее были испуг и боль.

Лапин сделал знак рукой, и второй омоновец осторожно выдвинулся по правой стороне прохода между камнями, осматривая площадку вокруг девушки. Убедившись, что все чисто, он махнул Лапину и Бондареву, и те медленно приблизились.

Девушка прищурилась — солнце било ей в глаза, мешая разглядеть подходящих к ней мужчин.

— Где он? — спросил Бондарев, глядя не столько на девушку, сколько по сторонам, стараясь заметить какие-нибудь подозрительные детали.

— Не знаю. — Наташа обхватила голову руками. — Он высадил меня из машины, притащил сюда...

— А кто кричал?

— Я кричала. Он вдруг ни с того ни с сего вытащил нож и порезал меня здесь. — Порез на щеке был неглубоким, но все еще кровоточил.

— И после этого ты закричала?

— Да...

— А куда он побежал?