Сергей Гайдуков - Последний свидетель

«Ничего, я потом ей постараюсь объяснить», — решил Алик. Он прикинул расстояние от гаражей, посмотрел на недавнее костровище и ткнул пальцем в землю.

— Здесь.

— Смотри, пацан, — предупредил его Брежнев, доставая из багажника машины короткую саперную лопатку. — Если там ни хрена нету, мы тебя самого в эту яму закопаем.

— Должно быть здесь, — сказал Алик, и лопата вгрызлась в иссушенную землю.

Брежнев работал быстро и эффективно. Не прошло и трех минут, как он довольно крякнул, увидев в земле ручки синей спортивной сумки.

— Что, есть? — подскочил к нему Приколист. — Вот оно! — Он не выдержал и стал помогать Брежневу руками. Тот оттолкнул его.

— Уйди, пока пальцы не оттяпал!

— Пожалуйста. — Приколист встал и отряхнул руки. — Я хотел как лучше... — Он повернулся к Алику и широко улыбнулся. — Ничего, не переживай. В мире много денег. Когда-нибудь и тебе достанется.

— Спроси его, откуда он эти взял? — прокряхтел Брежнев. Он вытаскивал сумку из земли и чувствовал, что весит она прилично.

— Откуда ты ее взял? — спросил Приколист, но Алик даже не повернул головы в его сторону, и Приколист махнул рукой.

— Вот и она, — выдохнул Брежнев и поставил сумку на землю. — Можно любоваться.

Лысый и Слепой заинтересованно окружили его, а Приколист даже встал на четвереньки, чтобы не пропустить волнующий момент.

Алик подумал, что ему надо было вызваться самому откапывать сумку, вытащить автомат и... Хотя вряд ли. Обращаться с таким оружием он не умел. Припугнуть? Но эти четверо наверняка не испугались бы автомата в его дрожащей руке.

Он подошел к Наташе и сел рядом.

— Как ты? — спросил он, беря ее вялую руку.

— Нормально, — девушка шмыгнула носом. — Только кровь все еще идет.

— Прости, что я сказал им про деньги, — пробормотал Алик. — Я испугался за тебя.

— Я тоже за себя испугалась, — кивнула Наташа. — Ты правильно сделал.

— Серьезно? — Он даже обрадовался, хотя ситуация была малоподходящей для радости.

От ямы доносились удивленные восклицания и веселый мат — там тоже царила радость.

Она была прервана громким требовательным голосом:

— Никому не двигаться! Руки за голову!

Алик повернулся на звук и увидел, как от гаражей по склону к ним спускаются двое милиционеров. Один, невысокий, широкоплечий старшина, держал в руке «ТТ», а второй, совсем молодой, стриженный наголо младший сержант, лихорадочно расстегивал кобуру.

«Это почти как в кино, — подумал Алик. — В нужный момент появляются наши и мочат всех злодеев. Только что стоило появиться нашим чуть пораньше?»

— Одно движение — и я стреляю, — выкрикнул старшина.

— Я тоже, — прошептал Брежнев и положил руку на рукоять «борза», который он уже освободил от обертки.

Приколист глубоко и часто задышал, не сводя глаз с расстегнутой синей сумки.

— Я хочу домой, — тихо сказала Наташа и положила голову Алику на плечо.

Они позвонили в половине первого, за десять минут до истечения срока. Голос в трубке, неторопливый, с явным акцентом, назвал место.

— Будьте там через десять минут. Если все честно, все уйдут целые. Если попробуете фокусы — пожалеете.

— Я понял, — сказал майор и повесил трубку. Он оглядел четверых своих людей, которые были выбраны для этого дела, и неожиданно подмигнул им. — Только не сходите с ума, ребята. И не нервничайте. И если уж дело дойдет до стрельбы — то попадайте. И желательно — не своим в задницу. Все, инструктаж закончен.

Они поехали на двух машинах: в первой майор, Бондарев и два милиционера. Во второй — мэр и еще двое сотрудников управления. Они были в штатском.

Синяя сумка, на которой около часа назад было выведено слово «Мальборо», стояла на коленях мэра. Сумка содержала около тысячи настоящих долларов мелкими купюрами и пачек пятьдесят зеленой резаной бумаги.

Мэра бил озноб, несмотря на тридцатипятиградусную жару. На небе не было ни облачка.

— Что это за место, куда мы едем? — спросил Бондарев майора.

— Хорошее место, — ответил тот. — Вам понравится. Вы бы сказали, что они правильно выбрали место. На выезде из города. Там раньше был пост ГАИ, но знаете, как сейчас все происходит, нужда в нем отпала. Стоит заброшенная коробка. Мальчишки в нее забираются. Алкаши ночуют. Сразу за этой будкой — степь. А мы подъезжаем тоже по открытому месту.

— Знаешь что, — сказал Бондарев неторопливо, используя последнюю возможность для спокойного разговора, потому что на месте встречи нервы будут напряжены у всех. — Я никогда не настраиваю себя на хороший исход. Я не говорю себе: все будет отлично, прорвемся... Я настраиваюсь на худшее. На самое худшее.