Сергей Гайдуков - Последний свидетель

Алик не понял этого взгляда. Ему показалось, что подруга издевается над ним. Но он был готов смириться, потому что надеялся проложить дорогу к сердцу и телу этой девчонки.

— Я приду, — повторил он. — А твои предки дома будут?

— Возможно. А ты их боишься?

— Не то чтобы боюсь, но... Они же не знают, кто я такой.

— Ну, если тебе нужно официальное знакомство, то я тебе его устрою, — сказала Наташа и обняла Алика за талию простым и естественным жестом, от которого у Алика пересохло во рту и напряглась ткань джинсов в паху. В глазах его появилось восторженно-глуповатое выражение.

Такой реакции Наташа и добивалась. Она собиралась кое-что сделать для Алика, но и Алик был ей нужен для кое-каких серьезных дел.

Алик вернулся в начале шестого. Наташин отец только что пришел с работы и направлялся в ванную, будучи налегке — в бордовых семейных трусах и тапочках. Столкнувшись в коридоре с незнакомым парнем, он встал как вкопанный. Потом увидел, что вслед за парнем идет любимая дочь, и насупился. Селиванов хотел что-то сказать, но Наташа так быстро потянула Алика в свою комнату, что отец успел лишь произнести «кхм-кхм» и обнаружил, что остался в коридоре один. Он махнул рукой и прошлепал в ванную, посчитав, что еще успеет поговорить с дочерью по душам.

Наташа забралась с ногами на свою кровать и кивнула Алику на невысокий деревянный табурет.

— Ну, рассказывай.

— Чего рассказывать, — невесело буркнул Алик. То, что дела его обстоят неважно, Наташа поняла, еще когда открывала ему дверь. Все было написано на веснушчатом широком лице Алика. — Даже неохота рассказывать... С отцом, что ли, побазарить? Может, он найдет управу на этого гада...

— Наверное, когда ты у него машину брал, ты его не так называл.

— Тогда он вел себя по-человечески... А сегодня — как гад. Прихожу, а там еще два лба сидят. Лет по двадцать пять. С золотыми цепочками на шеях. И смотрят так исподлобья. Мол, сейчас тебя урыть, парень, или потом? А Женя — его Женя зовут — со мной говорит да все на своих друзей поглядывает. Намекает — если не сделаешь, как я говорю, будешь с ними иметь дело.

— А что он тебе сказал?

— Он сказал, что за разбитую машину я ему должен две штуки баксов. Позавчера он говорил про пятьсот. Я говорю, что можно дешевле отремонтировать: у меня отец может договориться — за триста баксов все сделают. А он мне: «Откуда я знаю, что твой отец сделает как надо? Что за ремонт на триста баксов? Нет, давай две штуки. Покатался, теперь плати. А если денег нет, то поработай на меня».

— И что за работа?

— Что-то куда-то отвезти, в другой город. Что я не буду знать ничего о грузе, просто отвезу и отдам, а взамен мне дадут другой груз... Гнилое дело, я сразу понял. А он твердит — шесть таких ходок, и твой долг списан. А откажешься — кости переломают. И на тех двоих смотрит. А те кивают. Мол, всегда к вашим услугам.

— И что ты ответил?

— Сказал, что подумаю. Он мне дал три дня. Вот я и думаю, может, отец на работе соберет пяток здоровых мужиков, да наваляют они хорошенько этому Жене?

— Короче, залетел ты по-крупному, — подытожила Наташа.

— А ты-то чего радуешься? — не выдержал Алик. — Какого черта звала к себе, если сидишь и подсмеиваешься?

— А ты хочешь, чтобы я помогла?

— Хотя бы идею какую-нибудь подбрось! А то у меня уже шарики за ролики закатились, ничего не соображаю. Хочется Жене морду набить, вот и все. Больше ни одной мысли.

— Когда ты брал у него машину, ты его долго уговаривал? — спросила Наташа.

— Нет, недолго.

— Он сразу согласился, да?

— Да это он фактически и предложил мне взять машину. Я еще подумал: «Вот клевый мужик!» Да и с чего ему быть жадным — сам-то на новой тачке разъезжает, а «шестерка» просто в гараже стояла...

— Это он тебя купил на эту «шестерку», — сообщила Наташа. — Если бы ты ее не разбил, он бы по-другому придрался. И деньги он такие огромные заломил, чтобы ты не мог откупиться.

— Ты к чему клонишь?

— К тому, что ему понадобился дурачок, который мог бы возить разные опасные грузы. И чтоб денег за это не брал. Вот он куда тебя потянул, врубился?

— Я — дурачок? — возмущенно проговорил Алик.

— А кто же еще? Ты же купился. И что бы ты без меня делал...

— В каком смысле? — Алик вообще ничего не понимал.

— У меня с собой нет двух тысяч, — сказала она и выложила на кроватное покрывало несколько смятых купюр зеленого цвета. — Но если ты со мной прогуляешься кое-куда, то все будет в порядке. Идешь?