Илья Деревянко - Нулевой вариант

Я осторожно крался по темной зловонной улице. Вдоль дороги валялись обглоданные кости «неблагонадежных», убитых во время вчерашней зачистки. На стенах красовались групповые портреты Файдара и Моисейкина, совокупляющихся на трибуне Кремлевского дворца съездов. Из развешанных повсюду динамиков неслась суетливая мелодия «Семь сорок», провозглашенная государственным гимном. Внезапно прямо передо мной соткался из воздуха господин Либерман – припудренный, с подкрашенными ресницами, в черных колготках и мини-юбочке.

– Ты не оправдал наших надежд, пра-а-а-тивный! – жеманно пропищал он. – Отказался от поста председателя комитета «по защите прав некрофилов», не посещаешь публичные казни, не ешь человечину, не употребляешь наркотики. А вчера прилюдно обозвал «педрилой» премьера Моисейкина. За означенные злодеяния Высшей Революционный Трибунал в моем лице приговаривает тебя к смертной казни через растерзание. Приговор будет приведен в исполнение немедленно!

Либерман взмахнул надушенным платочком, и со всех сторон ко мне ринулись черные человекообразные существа с когтистыми лапами и красными, горящими глазами.

– Ату его. Ату! – тоненько вопил масонский эмиссар, причем на голове у Сэма вдруг выросли козлиные рога, нос превратился в свиной пятачок, а из-под юбки вылез длинный облезлый хвост с репьем в мохнатой кисточке.

– Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй меня грешного! – истово прошептал я, осенившись крестным знамением. В тот же миг вся нечисть с визгом провалилась в тартарары, исчез испоганенный город, пропал мерзкий «гимн»…

…Цок… цок… цок… цок – мерно застучали подковы по каменной плитке. Я открыл глаза. За окошком полностью стемнело. Под потолком камеры тускло светила запыленная лампочка. В коридоре продолжал вышагивать охранник. – Цок… цок… цок… цок…

– У-у-уф! – облегченно выдохнул я. – Пригрезится же эдакая гнусь!

Затем посмотрел на не отнятые при захвате часы. Половина первого ночи. В лагере, разумеется, уже все спят, однако… здешний босс разрешил беспокоить его в любое время суток. Ну что ж! Воспользуемся любезным предложением заокеанского гостя!

Поднявшись с нар, я подошел к железной двери и позвал в открытую «кормушку»:

– Эй ты, часовой!

Цоканье прекратилось.

– Да, да, ты! Пойди сюда!

С обратной стороны к «кормушке» приблизилась плоская физиономия с перебитым носом:

– Чего надо?!

– Немедленно свяжись с Либерманом и передай – я принял решение! Но названные им условия меня не вполне устраивают. Короче, нам надо срочно встретиться и обрести консенсус.

– Консе… чего?! – изумилась физиономия.

– Договориться, осел! – рявкнул я. – Давай звони в темпе!..

– Господин Корсаков, вы просите слишком многого!

– Гм! А вы, помнится, уверяли, что за ценой не постоите!

– Разве?! Извините, не припомню!

– По крайней мере, смысл был именно таков!

– Да, Дмитрий, конечно. Но пятьдесят тысяч долларов в неделю это, согласитесь, чересчур!

– А десять тысяч – мало! Доллар последние годы падает. К тому же я не Витя Ерофейкин, за гроши не продаюсь… Впрочем, только ради вас… сорок пять тысяч!

– Майор, поимейте совесть!

– Ха, кто бы говорил!..

Вот уже битый час мы с Либерманом ожесточенно спорили по поводу цены моего предательства. Торг происходил в центре лагеря, в подземном бункере под двухэтажным кирпичным зданием, где в прежние времена размещался… штаб! Да, подготовка легионеров «голубой революции» производилась на территории бывшей воинской части, расположенной посреди глухого леса в Н-ской области. В начале девяностых годов часть тихо скончалась из-за отсутствия финансирования. Казармы обезлюдели, обветшали. Плац зарос травой. А жители окрестных деревень растащили все мало-мальски ценное, что не успели или не смогли вывести военные. Одно время здесь пытались обустроить какие-то склады, но не особо преуспели. А потом территорию выкупил иностранный инвестор Либерман «для создания туристической базы отдыха и спорта». И теперь часть возродилась вновь (хоть и для иных целей). Трехметровый бетонный забор с колючей проволокой, сторожевые вышки с автоматчиками, добротно отремонтированные казармы, сияющий зеркальной чистотой плац, превосходно оборудованная полоса препятствий и многое-многое другое. Когда я, как описывалось выше, известил эмиссара о готовности стать иудой, он радушно пригласил меня в бункер (правда, под усиленным конвоем), усадил за стол, угостил сигарой, кофе с коньяком, вежливо предложил обсудить условия, и… пошло-поехало!