Андрей Дышев - Добро пожаловать в ад

– Кирилл, осталось тринадцать минут, – прошептала за моей спиной Ирэн. – Надо уходить…

– Куда?! – хриплым голосом заорал я. – Куда уходить, дура?! Ты понимаешь, что мы потом до конца своей жизни не простим себе этого!! Мы!! Не простим себе!! Этого!!

Новоруков, избитый, слабый, жалкий, стоял передо мной, я а ничего не мог с ним сделать. Он торжествовал. Он просто стоял и смотрел на меня, а я умирал от бессилия. Если бы он потребовал, я бы встал перед ним на колени. Собственно, я уже стоял. А он плевал в меня… Маленький, слабый, ничтожный человечек. С тайными мечтами избавиться от комплексов и фобий и возвыситься над другими. Психически больное существо, получающее наслаждение от унижения других. Вечный неудачник. Вечный нуль. Вонючий клоп, решивший поставить перед собой на колени мир…

Только комплексы и фобии в основе всякого зла… Фобии… Я вдруг понял, чего Новоруков боится больше смерти! Конечно же! Самый жуткий страх поселяется в душе в детстве, и любая ассоциация, связанная с пережитым, становится подобна мясорубке, в которой перекручивается воля и человеческое достоинство…

– Ирина! – крикнул я. – Встань рядом со мной! И смотри на него! Сейчас Федя исполнит для тебя стриптиз!

Ирэн, не понимая, что я задумал, неуверенно подошла ко мне. Я принялся расстегивать пуговицы на куртке Новорукова. Тот не сопротивлялся, лишь с недоумением смотрел на меня. Я добрался до последней пуговицы и стал стаскивать куртку.

– Ты что? – пробормотал Новоруков.

Под майкой была тельняшка. Я взялся за ее ворот и разорвал. Куски рваной материи я срывал с хилого торса Новорукова, словно капустные листы с кочана.

– Штаны сам снимай! – приказал я и, взглянув в глаза Новорукова, понял, что попал в цель. Лицо его было перекошено от ужаса. Он схватился обеими руками за ремень, поддерживающий брюки, отрицательно покачал головой и отступил от меня на шаг.

– Нет… Нет… Кирилл, не надо…

– Штаны снимай!!! – заорал я.

Новоруков стоял в отблесках фар перед Ирэн и судорожно сжимал ремень брюк. Его впалая голая грудь часто вздымалась от глубокого дыхания, голова втягивалась в плечи, лоб бороздили морщины… Я словно заглядывал в его далекое прошлое и видел берег Вятки, песчаный пляж, камыши, хохочущую толпу подростков, а перед ними в воде, голый и униженный, стоял Новоруков… Время вернулось вспять… Новоруков понял это. Он сжимался в комок, словно пытался уменьшиться в размере. Лицо его приняло выражение глубокого страдания. И вдруг он навзрыд крикнул:

– Не надо, Кирилл! Я тебя умоляю! Пожалуйста!

Ирэн с изумлением смотрела на Новорукова. Человек, готовившийся поставить мир на колени, плакал и трясся. Слезы текли по его грязному лицу и смешивались с кровью… Столько лет прошло, но ничего не изменилось. Все встало на свои места. Под камуфляжной формой и именем Сайдулла обнажилась ничтожная сущность труса и тряпки.

Я поднял куртку с травы и надел на себя.

– Предотвратить запуск можно только с командного пункта, – икая, пролепетал Новоруков. – Надо ввести в центральный компьютер код разблокирования и дать отбой…

Я схватил его за горло. Новоруков закрыл глаза, выдавливая из них слезы, и всхлипнул.

– Я говорю правду, – произнес он. – Умоляю тебя, поверь мне…

Я продолжал крепко сжимать его шею.

– Ну, посуди сам! – торопливо говорил Новоруков, глотая слезы. – Разве можно запрограммировать и запустить ракету, находясь в кабине тягача? На каждую машину не хватило бы ответственного лица, кому такое право дано. Все операции по осуществлению запуском проводятся из командного пункта, одним человеком… Это правда, Кирилл!

Я отпустил его и в ярости потряс кулаками. Конечно, это правда! И мне, кретину, следовало бы догадаться об этом раньше. Но обстановка была такой, что у меня просто отключились мозги! И я позволил Новорукову увести нас из командного пункта в лес.

– Куртку получишь после того, как отключишь ракету, – сказал я.

До старта осталось одиннадцать минут. Мы побежали в часть. Новоруков впереди, а мы с Ирэн – сзади. Новорукова уже не надо было подгонять. Жалкий стержень, на котором держались его воля и внешнее бесстрашие, сломался, как мартовская сосулька. Ужас прошлого ураганом ворвался в его душу и разметал ее.

– Предупреди своих церберов! – крикнул я, когда впереди показался пропускной пункт.

Новоруков вскинул вверх руку, чтобы крикнуть солдатам, но вдруг случилось нечто умопомрачительное. Со стороны КПП раздалась автоматная очередь, и Новоруков ничком упал на землю. Мы с Ирэн тоже кинулись в траву.