Андрей Дышев - Моя любимая дура

Я подумал о том, что надо бы кашлянуть или издать еще какой-либо звук, дабы напомнить о себе, но деревянные полы дружно заскрипели, едва я сделал первый шаг. Однако никакой реакции со стороны стола не последовало. По мере того как приближался к свече, я замечал все больше интересного. Посреди стола, под свечой, лежал лист желтой, как пергамент, бумаги, на котором было нарисовано нечто отдаленно похожее на шахматную доску с замысловатыми фигурками. «Доска» внутри заполнялась окружностями различной окраски, а в самом центре, на зеленом фоне, уходили в бесконечность красные ромбики и треугольники. Но мое внимание больше привлекали руки. Мужчина, бережно сжимая пальцы Леры, словно держал в каждой ладони по одной грозди спелого винограда, медленно подводил их к пламени свечи, затем переворачивал свои ладони, и в итоге жар огня приходился на нежные ладони девушки. Лере эта пытка не доставляла никакого дискомфорта; ее лицо по-прежнему выражало восторг от переполняющих ее нежных чувств, и она не сводила влюбленного взгляда с лица мужчины. Я невольно стал принюхиваться – не пахнет ли горелым мясом?.. Пламя свечи заплясало – то ли от тихого движения воздуха, который я пригнал к столу, то ли от вздоха блаженства, вырвавшегося из губ Леры; мужчина медленно развел руки девушки… И тут я, не дожидаясь очередного сеанса подогрева, перестал красться, шагнул к столу, как часовой на пост, и, сам того не ожидая, произнес фразу, хорошо знакомую любителям советской кинокомедии:

– Вы не подскажете, как пройти в туалет?

Лера вздрогнула, будто проснулась, в то время как объект ее созерцания продолжал оставаться неподвижным. Живой ли он? Девушка медленно высвободила руки, встряхнула головой и поправила на себе простыню, край которой съехал и оголил маленькую, едва различимую грудь с коричневым соском, похожим на стартовую кнопку запуска ракеты.

– Ой, привет, – произнесла Лера. – Проснулся уже? А туалет там, в коридоре. Найдешь…

Она старалась не смотреть мне в глаза. Мужчина вообще вел себя так, будто не видел и не слышал меня. Я вышел в коридор, который был не намного светлее, чем комната. По обе стороны находились массивные двери с медными чеканными фигурками зайцев, медведей и волков – немного, по три двери с каждой стороны. Похоже на гостиницу… В торце я нашел то, что искал… Откуда здесь Лера? Точнее, как я сюда попал? Меня принесли сюда, пока я находился в отключке? Мне как воздух нужно было зеркало, словно я хотел убедиться в том, что я – это я, что у меня прежняя внешность, и лицо не изуродовано, и не вырос свиной пятак… Склонившись над мраморным рукомойником, я пустил на голову струю холодной воды… Вот так, теперь лучше. И в зеркале я не увидел ничего страшного и непривычного. Правда, чуть подпухли глаза и чернеет между ухом и скулой запекшаяся царапина. В рубашке родился! И как это меня угораздило врезаться в будку? Почувствовал, что все могу, что сноубордом управляю так же легко, как машиной?

Когда вернулся, комната преобразилась. На трех стенах горели бра в виде медных факелов. Стол стоял посредине комнаты, и Лера, уже облачившись в джинсы и свитер, расставляла на нем бутылки и вакуумные упаковки с чем-то съестным. Мужчина (бежевая спортивная майка выгодно подчеркивала его развитую грудную клетку) сидел на подоконнике и с относительным любопытством рассматривал меня. Взгляд его не сразу стал приветливым и доброжелательным; казалось, человек забыл, что следует познакомиться со мной, будто не был до конца уверен, что я нахожусь в его комнате, а не в иллюзорном мире на экране телевизора. Наконец, после некоторой паузы, он энергично соскочил с подоконника, приблизился ко мне и протянул руку.

– Альбинос, – назвался он, сделав ударение на букве «и».

На его предплечье, туго стягивая бицепс, матово сверкнул спиральный браслет в виде змеи, сделанной то ли из золота, то ли из меди. На шее у незнакомца висели разнообразные цепочки с медальонами в форме многогранных звездочек. Но не это привлекло мое внимание, а его глаза – необыкновенно светлые, почти прозрачные, отчего мелкий зрачок терялся, как маленький остров посреди озера. В его взгляде было что-то змеиное, но это не отталкивало, а, наоборот, привлекало впечатлением необыкновенной открытости его мыслей. Не верилось, что за столь прозрачными глазами можно что-то спрятать… Я тоже представился, но с полным убеждением, что это лишнее, ибо здесь обо мне известно все.

– Ну, как ты? – поинтересовался Альбинос, продолжая держать мою руку так, будто бы собирался поджарить ее на свече.