Андрей Дышев - Сладкий привкус яда

– Не время, Стас! – сказала она, отстраняясь от меня.

Вспыхнул свет, показавшийся ослепительным. Я сразу прикрыл глаза ладонью и некоторое время стоял рядом с кадкой с водой. Зачерпнул деревянной ендовой, попил, снял с себя куртку и следом за Татьяной вошел в комнату.

Татьяна старательно распрямляла занавески на окнах. Я фыркнул:

– Зря стараешься! Вас с Филей было видно лучше, чем в телевизоре.

– Ты понимаешь, что тебе нельзя торчать у меня? – рассерженно спросила Татьяна. – Ты много выпил?

– Не имеет значения, – ответил я и погасил свет в комнате. – Так все же будет лучше. Можешь не беспокоиться за свою нравственность. Сейчас мы с тобой прослушаем одну любопытную запись, и я уйду.

Она не стала спорить и села на стул. Не дожидаясь, когда мои глаза привыкнут к темноте, я самым коротким путем пошел к койке, попутно что-то свалив на пол, сбросил с ног туфли и с наслаждением растянулся поверх покрывала.

– Здесь лучше, – однозначно решил я и нащупал в кармане рубашки тонкий корпус диктофона.

Сначала тихо шипел фон, напоминающий эфирные помехи в походном приемнике. Потом я различил звук шагов. Гулко, с эхом, хлопнула дверь. Затем невнятный и тихий голос Родиона:

«Здесь нам никто не помешает…»

Татьяна упрямо сидела за столом, шагах в четырех от меня. Слабомощный динамик диктофона вряд ли позволял ей отчетливо слушать запись, и она, кажется, дышать перестала, опасаясь пропустить хоть слово.

«…же какой ты наблюдательный…»

– Стоп! – сказал я и нащупал кнопку перемотки. – Интересное место пропустили.

Любопытство Татьяны оказалось сильнее иных чувств. Она все же подошла ко мне и села на край койки. Я не преминул этим воспользоваться и, обняв ее за плечи, притянул к себе.

– Сейчас получишь! – пообещала девушка.

– Лежа будет лучше слышно! – заверил я ее в своих безгрешных намерениях.

«А я тебя сразу раскусил», – это голос Фили.

Теперь Родион: «Надо же, какой ты наблюдательный!»

«Ловко устроился».

«Как сумел. Какие будут предложения?»

«Не боишься, что старик рано или поздно догадается, что ты не Родион?» – спросил Филя.

«Раз сегодня не заметил, то уже не заметит».

«Ошибаешься! Если ему каждый день капать на мозги и заваливать фактами, то он сам заявит на тебя в милицию».

«Пугаешь меня, что ли?» – усмехнулся Родион.

«Ну зачем так? Всего лишь предупреждаю».

«Ну, дальше, дальше предупреждай! Ты ведь не только это хотел мне сказать?»

«А ты сам не догадываешься, к какому выводу я тебя подвожу?» – стал намекать Филя.

«Нет, давай конкретно!»

«Конкретно с тобой будет прокурор разговаривать, а мы с тобой должны понимать друг друга с полуслова».

– Ускальзывает, сволочь! – прошептал я. Татьяна закрыла мне рот ладонью.

«Хорошо, – согласился Родион. – Ты хочешь убрать князя? Как ты это сделаешь?»

«Это не твоя головная боль. Рассчитываться будешь со мной. Сначала деньги, а потом результат».

«Сколько ты хочешь?»

«Об этом позже».

«Больше ты от меня ничего не хочешь?»

«Подпили рожки своему другу, чтобы он так сильно не бодался, а потом направь ко мне, я попрошу его об одной услуге».

«Это невозможно. Он пошел на принцип».

«Любой принцип можно обменять на деньги. Вопрос только в сумме», – убежденно произнес Филя.

«Значит, ты собираешься использовать его? Но я могу поговорить с ним сам. Зачем ты мне нужен?»

«А не боишься заляпаться? – усмехнулся Филя. – Ты должен быть чист, как глазной хрусталик. Не бери на себя лишние проблемы. Развлекайся, отдыхай, ухаживай за папочкой. А потом ты получишь наследство на золотом подносе… Будь здоров, Родион Святославович, я жду».

И снова шипение.

– Да тут ничего нет! – в сердцах воскликнул я, отключая запись.

Татьяна выхватила диктофон из моих рук и установила начало записи. Мы прослушали ее опять от начала и до конца.

– Да, не густо, – согласилась Татьяна, возвращая мне диктофон и поднимаясь с койки.

– Родион просил, чтобы я передал это следователю, – продолжал возмущаться я. – А на кой черт она следователю? Во-первых, запись цифровая. Во-вторых, здесь нет никакого криминала. Филя ни словом не обмолвился о том, что собирается убить князя. Речь идет о какой-то услуге. Если следователь поинтересуется, о какой именно услуге, Филя скажет: я хотел, чтобы Ворохтин возглавил строительство детского садика. И все обвинения с него как с гуся вода.

– Кое-что все-таки здесь есть, – отозвалась из темноты Татьяна. По звукам я догадался, что она переодевается. – Мы знаем, что Филя хочет использовать тебя для своих целей.