Андрей Дышев - Сладкий привкус яда

Он протянул мне горячую от его ладони тонкую пластину, похожую на калькулятор.

– Что это?

– Спрячь в трусы!! Это цифровой диктофон, здесь записан мой разговор с Филей.

– Запись же цифровая! – зашипел я.

– А тебе какая разница?!

– Следствие принимает только магнитную ленту!

– А я откуда знал?

– А что ж ты мне не сказал, что «писать» его надумал?

Родион зажал мне ладонью рот и замер. Мы прислушались. Из-за двери доносилось нестройное пение.

– Черт с ней! – шепнул он, убирая мою руку с диктофоном. – Завтра подойди к Филе и скажи, что я тебя уговорил и ты согласен на него работать. А сейчас немедленно уноси отсюда ноги и не болтайся по усадьбе в темноте. И Таньку береги!

– Не учи! – отмахнулся я. – А ты как?

– Я в этом говне, Стасик, как в танке, – с горькой иронией произнес Родион и добавил: – Ночевать я останусь здесь, за отцом надо присмотреть…

Он замолчал, сделал страшное лицо и, отпрянув от двери, дернул за ручку.

На пороге стоял Филя. Выпустив мне в лицо сигаретный дым, он широко улыбнулся и сказал:

– Палка, палка, огурец, вот и вышел человец… А я стою и думаю: если вдруг сегодня ночью ты умрешь, тебя похоронят с помпой и слезами или же тихо и незаметно, как час назад закопали Митьку? – Он затянулся, качнул носом и, роняя пепел на ковровую дорожку, уже без улыбки добавил: – Шутка.

Никогда еще я не ходил по усадьбе столь странным маршрутом – через кусты, заросли ежевики, по влажному ковру из прелых листьев, минуя дорожки и тропинки, зато был уверен, что за мной никто не следит. Шел мелкий промозглый дождь. На парк опустился густой туман, приглушив свет фонарей, и потому ночь казалась особенно темной и зловещей.

Дом управляющего, ставший временным приютом для Татьяны, возвышался на пригорке – грузный, слепой из-за отсутствия света в окнах, утонувший в ватных комках тумана. Я долго стоял за деревом, вглядываясь в темное поле перед домом, в смутные очертания сгоревшей конюшни и прислушиваясь к отдаленному бормотанию спящих лошадей.

Я быстрым шагом пересек поляну, на мгновение слился с тенью огромного старого вяза и снова пошел вперед, подгоняемый странным чувством, будто чей-то взгляд, прошедший прорезь в прицеле, щекотал мне спину.

Прижавшись спиной к бревнам дома, я отдыхал, успокаивал дыхание и как мог напрягал зрение, хотя тщетно было что-либо увидеть в кромешной тьме. «Совсем нервы ни к черту», – подумал я, дергая висячий замок, на который была заперта входная дверь.

Я присел перед дровяной кладкой, откуда худо-бедно можно было рассмотреть подступы к дому, и превратился в слух. Минут через десять я уже жалел, что не встретил Татьяну где-нибудь поблизости от хозяйского дома, и встревоженная фантазия стала тотчас рисовать в уме картины одна страшнее другой.

Сквозь туман стала пробиваться луна, граница видимости сдвинулась к лесу. Шел уже двенадцатый час, я начал мерзнуть и неудержимо зевать. И когда я уже был готов выйти из своей засады и отправиться на поиски Татьяны, как вдруг услышал, как по водосточной трубе, спускающейся по углу дома, что-то щелкнуло, будто ее задели рукавом с металлическими пуговицами.

На всякий случай я прихватил с собой увесистое полено и стал медленно пятиться назад. Если кто-то кинул в трубу камешек, надеясь таким банальным методом заманить меня за угол дома, зайти со спины и тюкнуть по голове, то ему придется придумывать что-то более оригинальное. Медленно и беззвучно ступая по бетонной плитке, я дошел до противоположного угла фасада и, приподняв полено, стал ждать, когда «умник» выйдет прямо на меня.

Но «умник» в самом деле оказался умником, а я признал в себе самоуверенного болвана, когда почувствовал между лопаток твердый предмет и услышал шепот:

– Дернешься – убью!

– Танюха! – с облегчением произнес я, кинув под ноги полено и осторожно оборачиваясь.

Конечно, она, моя милая девушка!

– Какого черта, Стас? – рассерженно произнесла Татьяна, пряча пистолет в карман пальто. – Что ты здесь делаешь?

– Тебя жду. Но как ты меня увидела?

Она вздохнула, словно хотела сказать: нашел чему удивляться.

– Помолчи, пожалуйста, – тихо попросила она и открыла замок.

Мы зашли в прихожую. Татьяна тотчас навесила на скобу мощный крюк и стала водить ладонью по стене в поисках выключателя. При свете мне было бы сложнее начать примирение, и я перехватил руку девушки, обнял ее, на ощупь нашел лицо, губы.