Андрей Дышев - Сладкий привкус яда

– Плохо ты придумал, – покачал я головой. – Я оставлю столько следов, что меня уже через час найдут. Следы протектора, вмятина на передке, кровь…

– Нет, чувачок, – покачал Филя головой. – Ты меня не так понял. Ты, оказывается, вообще ничего не понял. Не надо криминала! Не надо скрываться с места дэтэпэ! Ты, как честный автолюбитель, поступаешь согласно правилам. То бишь: затаскиваешь тело в машину и гонишь в первую горбольницу, она за мостом на горке…

– Знаю.

– Знаешь, прекрасно. Подъезжаешь к приемному отделению. Тебя встретит дежурный врач – мужчина лет сорока, крепыш такой, осанистый, рукастый. В общем, другого там не будет. Вместе с ним отнесете тело в операционную. И на этом твоя задача заканчивается. Врач выдаст тебе справку, что ты был трезв, а гаишникам – заключение, что потерпевший был пьян. Вот и все.

– А если князь еще будет жив?

– После того, как он попадет на операционный стол, он уже не будет жить, – спокойно заверил Филя. – Ах, зараза, какая жарища!

– Могли бы поговорить в машине.

– Да кто тебя знает… – пробормотал Филя.

– Сколько ты мне дашь?

– Тридцать тысяч. Баксов.

– А обещал сто. Если бы я не знал, что ты собираешься загребать лопатой деньги миллионера…

– Сорок! – сразу повысил ставку Филя.

– Пятьдесят, – потребовал я.

– Черт с тобой!

Едва мы успели пожать друг другу руки, как в парную снова зашел хромой. Кряхтя, он взобрался на самый верх, взял кружку и плеснул воду на раскаленные камни.

Схватившись за уши и пригибая головы, мы с Филей кинулись к дверям и выскочили в моечный зал, словно нас вышвырнуло паром.

Никто не должен был знать, что я заходил к князю. Пройдя через ворота проходной, я поздоровался с охранниками и, получив угрюмый и неразборчивый ответ (заступила та смена, которая гуляла вчера вечером на банкете, абстинентный синдром), добавил, что буду безвылазно торчать у себя, так как предстоит серьезный разговор с Родионом. После этого я решительно направился по аллее в глубь усадьбы.

Когда деревья надежно отгородили меня от проходной, я остановился и, убедившись, что меня никто не видит, побежал через малинник и ивняк прямиком к хозяйскому дому. Чтобы не светиться у парадных дверей, я влез в окно столовой, которую официантки проветривали после завтрака, и оттуда благополучно дошел до двери кабинета князя.

Татьяны, как ни странно, на рабочем месте не было, но меня успокоил учетный журнал, раскрытый на странице «31 МАРТА», наполовину исписанной почерком Татьяны. Это свидетельствовало о том, что сегодня утром она здесь уже была.

Чуть-чуть приоткрыв дверь кабинета, я посмотрел в щель и, убедившись, что князь один, зашел внутрь и тотчас запер дверь на ключ.

Орлов выглядел неважно. Завернувшись в плед, он сидел в кресле и, нахмурившись, смотрел в ветхую раскрытую книгу. Кажется, это было старинное издание «Государя» Макиавелли на итальянском. Рядом стоял стакан с чаем в серебряном подстаканнике и тонкая трубочка с нитроглицерином.

– Послушай, – сказал князь, не дав мне рта раскрыть, указал рукой на стул и стал с ходу переводить: – «К людям надо относиться либо ласково, либо жестоко, гладить или убивать; нечто среднее опасно, ибо за малое зло человек может отомстить, а за большое не может; посему бить человека надо сильно, наверняка, чтобы уже не думать о возможной мести».

– Это во что же тогда наша жизнь превратится, если бить нас так, чтобы мы ответить не смогли?..

Князь махнул на меня, приостанавливая мой жалкий лепет. Он не нуждался в моем мнении.

– Нас, русских, не возьмешь лаской. Мы народ лесной, языческий, приручить нас невозможно, – сказал он, глядя в книгу, словно Макиавелли писал о России. – Все равно что в доме льва за кошку держать. Сначала вроде все ладно и мирно, а потом вдруг проснется звериный вольный дух, и полетят в разные стороны головы дрессировщиков. С нами только природа, волюшка и бог сладить смогут… Ну, что ты ерзаешь, что сказать хочешь?

– На вас готовится покушение, Святослав Николаевич… Я должен…

Голосовые связки не выдержали, и я закашлялся.

– Это разве новость! – покачал головой князь и пригубил стакан с чаем. – Если б ты сказал, что Филька с повинной в милицию пошел, то я бы удивился.

– Сегодня вечером он будет в руках милиции, я вам это обещаю, – заверил я. – Гонза предложил мне… В общем, он хочет, чтобы я в отношении вас…

У меня язык не поворачивался произнести: «Чтобы я сбил вас автомобилем».