Андрей Дышев - Темная лошадка

– Я тебя убедил, что никакого спорного вопроса не существует? – поинтересовался он, когда гул в моей голове утих и я обрел возможность нормально слышать.

– Подожди, – сказал я, потирая ладонью висок. – Если ты будешь таким способом убеждать, то вам придется искать себе другого проводника.

– Я бы этого не хотел, – искренне ответил Бэл. – А потому предлагаю тебе нормальную, джентльменскую сделку.

– Вы хотите идти по пятитысячникам, не имея даже элементарных навыков?

– А ты нам поможешь освоить эти навыки.

– По-твоему, я должен тащить вас на себе?

– А как ты, спасатель, снимал с вершин и тащил обмороженных и поломанных?

Мне нечем было крыть.

– Если я откажусь? – спросил я, хотя ответ мне был известен.

– Тогда мы тебя зарежем, – ответил Тенгиз и деланно зевнул.

– А эти? – Я кивнул на немцев и Глушкова. – Вы собираетесь взять их с собой?

– А как же! – ответил Бэл. – Без прикрытия, приятель, нас в самом деле могут закидать бомбами.

– Бред! Бред сивой кобылы!! – зло рассмеялся я. – Неопытную девчонку, дряхлого старика и этого… – я не подобрал более удачного слова и добавил: – и этого героя вы хотите провести через Главный хребет?.. Если я скажу, что это возможно хотя бы на один процент, то о меня, как об альпиниста, можно вытирать ноги.

– Я сейчас сделаю это даже без процентов! – Тенгиз нашел повод сострить.

– Во-первых, – с завидной выдержкой стал объяснять Бэл, – девчонка не такая уж неопытная. Насколько мне известно, ты несколько раз водил ее на Эльбрус.

– Эльбрус, парень, это не Ушба, и даже не Донгузорун. Третья категория сложности, всего лишь третья!

– …Дряхлый старик, как ты выразился, – не обращая внимания на мои доводы, продолжал Бэл, – имеет завидное здоровье и больше полусотни лет ползает по горам. Разве не так, фатер? – обратился он к немцу и похлопал его по плечу.

Я молчал. Мне нечего было говорить, настолько дикую, несуразную идею выдвигал Бэл.

– Ну что? – подвел итог Бэл. – Будем считать, что мы заключили взаимовыгодный договор. Сейчас всем бай-бай, а завтра рано утром выходим в путь.

Я даже головой дернул от злости.

– Он что – пойдет в этих ботиночках? – кивнул я на Глушкова.

– Нет, ты обуешь и оденешь его по всем правилам высотного альпинизма, – ответил Бэл. – Не станешь же ты утверждать, что у тебя на складе нет снаряжения?

– Спокойной ночи! – буркнул я, встал и направился к двери, но Тенгиз преградил мне дорогу.

– Прости, приятель, но ночевать сегодня тебе придется здесь! – Он кивнул на кровать, где сидели дед с внучкой, и, кривляясь, проговорил краем рта: – Может быть, тебе хочется впиндюрить немочку? Давай, дружбан, я не против!

– Клоун, – ответил я, рухнул на ближайшую к двери кровать, накрылся одеялом с головой и, как ни странно, моментально уснул.

МНЕ СНИЛСЯ МОЙ ВЕЧНЫЙ СОН, который всегда сопутствовал нервным перегрузкам. Я ползу по ледовой стене, вбивая клюв айсбайля в голубое тело льда, и вдруг срываюсь и лечу вниз. Дыхание, сердце и мысли замирают в ожидании удара. В ушах нарастает свист ветра. В животе – пустота. Секунда, другая, третья, и нет уже сил терпеть этот полет в бездну, и хочется закричать, как, наконец, я утопаю в глубоком и мягком, как пуховая перина, сугробе.

И просыпаюсь.

Перед глазами – полусферическая рифленая стена, покрытая бороздами и оттого похожая на пашню. На ней – изломанная тень моего плеча и головы. За моей спиной – слабый свет.

Я привстал и повернулся к окну. Мэд спала, из-под ее одеяла выбивалась прядь светлых волос и выглядывала розовая коленка. У противоположной стены бодрствовал Гельмут. Он сидел в кровати, сбоку от него горело бра. Лица немца я не видел – оно было закрыто картой Приэльбрусья.

Глушков лежал на кровати животом вниз, широко раскинув руки в стороны, словно опасаясь, что во сне его могут скинуть на пол.

Дверь в соседний отсек была закрыта, но тем не менее из-за нее отчетливо доносился храп. Я несколько раз щелкнул пальцами, привлекая внимание Гельмута, но он не сразу опустил карту и посмотрел на меня.

– Как вы думаешь, Стас, – шепотом спросил Гельмут. – Это реально?

– О чем вы? – не понял я.

– Вы говоришь, там есть горы, которые имеют пять тысяч высоты, – продолжал Гельмут, водя пальцем по карте. – Но я вижу четыре четыре, четыре ноль, четыре три…

– Скажите мне честно, Гельмут, – произнес я, отдергивая шторку и легко надавливая на стекло. – Вы хорошо представляте, что такое Накра-Тау, Шхельда или Уллукара?