Александр Мазин - Чистильщик

Васильев вдохнул, и ему сразу полегчало. Два яда скомпенсировали друг друга.

«Бык» Костромы, который стоял ближе всех к Валерию, не сводил глаз с телохранителей Мусы. Кобура его была расстегнута. Но когда невидимое облачко окутало его, пистолет ему не понадобился. «Бык» побледнел, потянулся левой рукой к вороту куртки, взгляд его утратил сосредоточенность, стал каким-то жалобным, могучая грудная клетка судорожно расширилась, глаза помутнели, и «бык», как подкошенный, рухнул на мерзлую пашню. А незримая смерть, влекомая ветерком, уже накрыла остальных.

Васильев никогда раньше не видел, как действует нервно-паралитическое ОВ. Как быстро оно действует. Страшно представить, что может произойти, если такое облако опустится на город. И не хочется представлять.

Но этих Васильеву не жаль. Совсем не жаль.

Из микроавтобуса выскочил водитель, что-то отчаянно крича по-своему, бросился к Мусе, нелепо раскинувшему по земле длинные руки и ноги. Бросился, подхватил за плечи, попытался поднять, уронил, глянул яростно на Васильева, пребывавшего в каком-то странном оцепенении, снова наклонился к хозяину, закричал, затряс его, как куклу,– седая узкая голова Мусы марионеточно дергалась. Облачко уплыло к лесу, но какая-то незначительная концентрация еще оставалась на месте смерти, потому что водитель Мусы вдруг затрясся, схватился сначала за горло, потом за грудь, где сердце, и повалился поперек тела хозяина.

Васильев вынул из кобуры «быка» пистолет, поглядел на джип, в котором его привезли. Белесый Касик вылез из машины, но к трупам не поспешил. Не выказывал, впрочем, и агрессии. Происшедшее ввело его в шок. Похоже, он даже не увязывал смерть своих и чужих вожаков с Васильевым, поскольку то задирал голову, высматривая что-то в небе, то, прикрываясь ладонью от солнца, пристально вглядывался в темную лесополосу на краю поля.

Васильев мог без труда пристрелить и его, но не то чтобы пожалел… Подумал:

«А кто тогда отвезет меня в город?»

Подойдя к трупам, Валерий обыскал их, забрал бумажники Мусы и Ахмеда. Прихватил обнаружившуюся в кармане последнего гранату. Стрелковое оружие не тронул: хватит и ТТ «борца». Когда Васильев начал обшаривать карманы Костромы, белесый вдруг встрепенулся:

– Ты что делаешь, козел! – заорал он.

Васильев коротко глянул на него, и бандит заткнулся. Бумажник Костромы Васильев тоже забрал. Борца и телохранителей Мусы обыскивать не стал.

Прошло минут десять. Отравляющий газ, надо полагать, уже полностью рассеялся.

– Иди сюда! – крикнул Васильев Касику, а когда тот подошел: – Бери его за ноги!

Вместе они перетащили Мусу Бакинского в микроавтобус. Затем ту же операцию проделали и с остальными.

Касик безропотно повиновался. Может, безоговорочно признал главенство Васильева, но, скорее всего, просто был испуган. Никак не мог понять, почему пахан с корешами отправились в мир иной.

Когда трупы были загружены в микроавтобус, Валерий щедро полил их бензином из запасной канистры, затем поджег комок бумаги и метнул внутрь. Пламя вмиг разлилось по салону, весело затрещало обивкой и занавесками. Васильев отбежал метров на десять, упал на землю. Через секунду грохнул взрыв.

– В машину,– скомандовал он Касику.– А теперь в город.

– В город, куда? – тупо спросил белесый.

– К вам,– ответил Васильев.

Касик развернул джип, выехал на дорогу.

Васильев оглянулся. Два черных столба поднимались в бледное небо. Валерий многое отдал бы, чтобы знать, чьи тела сгорают сейчас в одном из костров.

В бумажниках Мусы и Ахмеда обнаружились внушительные денежные суммы и несколько кредитных карточек. В портмоне Костромы был тот же набор плюс паспорт со свежепроставленной германской визой. Паспорт Васильев выкинул в придорожную канаву.

На ржевском переезде белесый Касик вышел из ступора:

– Ты хоть понял, кого вы убили? – проворчал он.– Это ж Муса Бакинский! Вор в законе. За него…

– Заткнись,– отрезал Васильев.– Крути баранку и держи пасть на запоре. Иначе отправишься вслед за ними, понял?

Касик понял. Больше рта не открывал, пока джип не оказался на стоянке, с которой отбыл три часа назад.

Сторожа на стоянке не было.

Стеклянные раздвижные двери гостеприимно распахнулись. Первое, что увидел Васильев,– лежащий на спине труп охранника. Во лбу покойника горела кровавая точка. Кровь еще не запеклась.

Силыч уже не раз говорил им с Монплезиром, что работа у них не совсем подходящая, но Юра совету не внял. Он полагал, что институт – место совершенно спокойное и безопасное. Опять-таки люди интеллигентные, с такими и поговорить приятно, а еще приятнее почувствовать собственную значительность.