Александр Мазин - Чистильщик

Собеседник хохотнул.

– Не сомневайся. Как только наше к нам вернется, так и у тебя все будет.

«Свинец в башке и теплая печь в крематории»,– мысленно продолжил Валерий обещание.

– Короче, Валерик, мы видим, что ты – пацан серьезный,– сообщила трубка.

«Еще не видите,– подумал Васильев.– Но увидите, когда ваш „пацан“ жмуриков привезет».

– Короче, слушай сюда. Спускайся вниз и жди. Пацаны к тебе подъедут и ко мне привезут. Перетрем по-хорошему.

– Имя у тебя есть? – спросил Васильев.

– Погоняло мое узнаешь, когда свидимся. Давай!

– Нет, не давай! – перебил Васильев.– Место меня устраивает, а время – нет. Подгонишь машину завтра, к часу дня.

– Ты, Валерик, недопонял…

– Нет, это ты недопонял. И стращать меня не надо. Девочку мне, конечно, жаль, но она не единственная девочка в Питере. Усек?

– Хрен с тобой,– подумав, изрек собеседник.– Завтра в час. И не вздумай сорваться. Найдем и…

Васильев взглянул на часы – двадцать два пятнадцать – и положил трубку. Телефон тут же зазвонил.

– Афоню!

– Я.

– Афонь, ты когда должок отдашь? – Валерий узнал голос Олежка.– Ты давай не тяни, слышь…

– Завтра отдам,– буркнул Васильев.– Попозже, а то у меня работа. Завтра в полночь, понял? К подъезду моему, запоминай адрес…

Теперь оставались пустяки. Определиться с ночлегом: оставаться в квартире слишком рискованно. И побеседовать с «хирургом».

Свою комнату Валерий обследовал самым тщательным образом. Ничего подозрительного не обнаружил. То есть он почти не сомневался, что где-то упрятан «жучок», но без специальных навыков и специальных приборов его не отыскать. Зато можно найти подброшенный компромат, вроде оружия или пакетика с кокаином. Обследование отняло часа два. Пора было уходить. Проходя мимо соседской двери, Валерий прислушался… И успокоился, услышав бубнеж Афони.

«Вольва» с подтухшей начинкой по-прежнему стояла у подъезда. Это хорошо.

Валерий подошел к телефону-автомату.

– Ты с ума сошел, Валера! – недовольно проворчала Лариса.– Я уже спать легла. Чуть Гошку не разбудил! А если бы…

– Я к тебе приеду,– прервал Васильев ее недовольный монолог.

– Ты ненормальный,– голос слегка потеплел.– Давай послезавтра. У меня красный флаг.

– Не важно. Лариса, мне нужна твоя помощь.

– Что случилось? Ты во что-то вляпался?

– Скорее меня вляпали. Тебе лучше не знать. Мне нужно выспаться. Больше ничего. Могу я приехать?

– Приезжай,– сухо сказала Лариса.– Дверь я запирать не буду. Еда будет на столе. Постелю тебе на диване. Постарайся нас не будить, нам рано вставать. Будешь уходить – дверь захлопнешь. Пока.

Васильев положил трубку. Раньше он никогда ни о чем Ларису не просил. И сейчас был приятно удивлен. Подумал: вот из кого могла бы получиться прекрасная жена.

Странные мысли для человека в его положении.

«Хирург» спал. В том же положении, в каком Валерий его оставил,– в углу низкой подвальной комнаты, с повисшей на цепочке правой рукой.

Васильев наклонился, похлопал его по физиономии. Ответом было мычание.

В таких случаях Петренко рекомендовал взять человека за нижнюю губу и повернуть ее на триста шестьдесят градусов. Брезгливый Юра советовал просто врезать как следует по голени. Валерий избрал второй способ.

Сработало. Аркадий открыл глаза, глянул мутно, не узнавая, потянулся к ушибленной ноге, обнаружил, что правая рука прикована, и потер ушиб левой. Побочным действием препарата было снижение болевого порога и подавление воли. Первое – совсем некстати.

– Слышишь меня? – спросил Васильев, присаживаясь на корточки.

– Ну.

– Как тебя зовут?

– Вадим… Аркадий!

По его лицу Валерий видел: пленник изо всех сил старается собраться с мыслями, но те расползаются, как тараканы.

Васильев выложил на бетонный пол узкий нож и клещи, позаимствованные у покойника-мордоворота.

– Видишь это?

– Где… взял?

– Трофеи.

– Где… мои…

– В аду, я полагаю,– произнес Васильев.– Будем говорить правду или хотим к ним присоединиться?

Пленник молчал.

Васильев взял его свободную руку, вялую, как дохлая рыба, нажал на точку у большого пальца.

Пленник взвыл, дернулся, но Валерий держал крепко.

– Я, конечно, не доктор,– сказал он.– И лечить не умею. Но где у человека в анатомии разные неприятные места, знаю очень хорошо,– и надавил сильнее.

«Хирург» затрепыхался, попытался даже отбиваться ногами. Но не кричал, терпел. Значит, какой-то контроль еще оставался. Сам бы Васильев в аналогичной ситуации, хоть и не неженка, а уже заорал бы. Потому что знал, каково это, когда давят в нужном месте и под нужным углом. Егорыч, учитель, в первую очередь упиравший на практику и собственный опыт учеников, демонстрировал эффективность болевых приемов и точечной техники на самом обучаемом. В общем, Аркадий оказался более терпеливым, чем Васильев. Скрипел зубами, но молчал. Хотя, возможно, ему «помогал» препарат. Крепился Аркадий, но мало ему не показалось. Взмок, и зрачки характерно расширились.