Александр Золотько - Мент для новых русских

Гринчук лениво перекладывал карты в руке, уронил несколько штук, неловко стал собирать их в колоду.

– Что, нету бабок? Тогда у меня будет раб.

– Какого, извини, черта, он вообще стал рабом? – спросил Гринчук.

– Нет денег – нет свободы, – засмеялся Черт, и его смех подхватили черти.

– Не давши слова – крепись, а давши – держись, – констатировал Гринчук, снова выронив несколько карт на стол.

– Типа, – кивнул Черт.

– А если я предложу тебе сейчас сыграть на него? – спросил Гринчук.

– На ту сумму, что он мне торчит?

– На равноценную. Выиграю я – у тебя нет раба.

– А выиграю я, – подхватил Черт, – и у меня два раба? Так? Я даже согласен, на крайняк, на одного живого и на другого дохлого. Идет?

Гринчук огляделся. Все черти в комнате извлекли кто нож, кто опасную бритву.

– И выбора у меня, как я понимаю, уже нет? – спросил Гринчук, снова собирая колоду.

– Нет, – усмехнулся Черт.

– Тогда давайте по-быстрому, – сказал Гринчук, – мне уже здесь надоело. Тащим по одной карте из колоды. Большая – выигрывает. Только ты держишь слово, рогатый?

Черт потянулся через стол и взял из рук Гринчука колоду карт. Протянул одному из чертей:

– Потасуй, Гад.

Гад взял колоду карт, быстро перетасовал и протянул колоду Черту.

– Пусть фраер начинает первым, – сказал Черт.

Гринчук протянул руку к колоде, дотронулся до верхней карты, рука замерла.

– Сдвинь, – сказал Гринчук.

Гад засмеялся.

– Не дергайся, фраер, – сказал Черт.

Гринчук сдвинул несколько карт, взял карту, быстро взглянул и бросил на стол рубашкой вниз.

– Дай мне верхнюю, – сказал Черт.

Гад взял верхнюю карту с верха колоды. Бросил на стол. Король.

Гринчук сплюнул.

– У тебя проблемы? – засмеялся Черт.

– Фигня все это, – чуть дрогнувшим голосом сказал Гринчук. – Пойду я, пожалуй.

– Ни хрена… – Черт пришпилил ножом карту Гринчука к столу. – За базар нужно отвечать. Мужики слово держат

– Делать мне нечего, из-за чужого засранца свою голову подставлять… – Гринчук попытался встать из-за стола, но двое чертей надавили ему на плечи и удержали на стуле.

– Это теперь ты полный засранец, – снова засмеялся Черт.

– И ты хочешь сказать, что если бы выиграл я, то…

– Конечно, нужно быть последним козлом, чтобы зажать карточный выигрыш, – Черт посмотрел на чертей, те закивали.

– Суку, зажавшую проигрыш, опустить мало, блин, – сказал Гад.

– Опустить, – подтвердил еще один черт.

Димыч остановился возле рекламы каких-то сигарет и снова посмотрел на часы.

С площадки возле овощного магазина медленно подъехала «жигуленок-шестерка».

– Далеко? – спросил водитель.

– Своего жду, – ответил Димыч.

– Извини, – таксист-частник сдал машину назад.

Димыч прошел к летнему кафе, сел за столик.

К нему подошел официант, и Димыч сделал заказ.

Михаил постоял чуть в стороне, взглянул на часы и быстро пошел в сторону клуба.

– Значит, опустить, – протянул Гринчук.

– Тебя как, мужик, с вазелином или без? – осклабился Гад.

– Опустить, значит, – снова повторил Гринчук.

И протянул руку к столу.

– Ты что, козел? – вцепились в него черти.

– Нож уберите, – сказал Гринчук, не пытаясь вырваться, – гляньте на карту.

Один из чертей рванул карту, располосовав ее лезвием ножа почти на двое. Глянул.

– Твою мать… – протянул он.

Карта упала на стол.

Туз червей. Разрез начинался с середины сердца.

– Так что, – спросил Гринчук, – кто проигрыш зажмет, станет петухом?

Один из чертей откашлялся.

Черт посмотрел на своих подчиненных. Перевел взгляд на раба.

– Саня… – пробормотал один из чертей.

– Пусть идет, – сказал Черт. – И сучка этого пусть забирает.

Михаил подошел к дому, остановился за углом, наблюдая одновременно за клубом и подъездом.

Парень наконец вынул из уха серьгу и отцепился от ножа, застонал, переступая с ноги на ногу и стряхивая капли с ноги.

Дверь из подвала неожиданно распахнулась, Гринчук подтолкнул к выходу раба, который торопливо стаскивал с шеи ошейник.

Увидев Гринчука, парень попятился к стене.

– Ухо целое? – спросил Гринчук, чуть задержавшись возле парня.

Гринчук вышел на улицу.

Вначале из подъезда вылетел паренек, швырнул в сторону ошейник и на неверных ногах пошел к священнику, который встал со скамейки и бросился к нему навстречу.