Александр Золотько - Игра втемную

Естественно, в голову Александру Павловичу это приходило. Он ясно представлял себе ближайшие последствия «Шока», но никогда не пытался проанализировать дальнейшие последствия. Если даже им удастся сдвинуть этот камень с места, то не исключено, что этот же камень их и раздавит. Уже давно Александра Павловича мучило ощущение собственной зависимости. Он повиновался некой силе, не понимая ни целей, ни последствий происходящего. Иногда у него даже возникало желание заняться тщательным изучением этой проблемы и выяснить, кого конкретно представляет Монстр, но всякий раз срабатывало чувство самосохранения. Монстр подобного любопытства не простил бы никогда. Он регулярно проверял лояльность всех своих сотрудников и союзников. А какие цели он преследовал на самом деле – не знал никто.

– Но, впрочем, все это не более чем риторические вопросы. И мы уже не в том возрасте, чтобы вдаваться в лирику. Давайте о деле. Нашим Хохлом можете не заниматься – им займутся другие. Тем более, что для этого намечается удобный повод. Обратите внимание на деятельность Виктора Николаевича в Боснии, хотя и там, я думаю, скоро будет восстановлен статус кво. Самое главное сейчас – это работа в Чечне. Все наши отвлекающие маневры стоили нам слишком дорого, чтобы проводить новые. Почистите Чечню самым безжалостным образом. Пусть борцы за независимость готовят свою операцию без малейшей помехи. Подстегивайте Виктора Николаевича с переброской всех сил на поиски в Боснию, но помните, информацию о Втором близнеце мы должны получить первыми. И первыми успеть принять меры. Вам все понятно?

– Мне понятно все, – Александр Павлович встал со стула и вышел из кабинета.

Монстр проводил его насмешливым взглядом и открыл лежавшую перед ним папку. На свое счастье, Александр Павлович не представлял истинных масштабов «Шока» и, похоже, искренне полагал, что его основной задачей является переориентация общественного мнения на установление более жесткой и властной структуры.

«Сколько бы рыцари плаща и кинжала ни терлись возле политиков, в большинстве случаев им до самой смерти приходится оставаться орудиями в руках умных, – подумал Монстр. – До самой смерти».

Александр Павлович, спускаясь по широким ступеням вестибюля, думал о том же самом.

7 марта 1995 года, вторник, 13-00 по Киеву, Город.

Мы оба оказались точны: и я, и Владимир Александрович. Практически одновременно мы подошли к месту встречи с разных сторон и, не сговариваясь, после рукопожатия направились в книжный магазин, расположенный в двух шагах от станции метро. Я не пью и не курю, что в моих глазах оправдывает траты на книги. Жена, в принципе, не возражает, хотя иногда, в момент особенно интенсивных закупок литературы, у нее в глазах проскальзывает нечто вроде мысли: «Уж лучше бы пил».

С Владимиром Александровичем мы обменялись любезностями и, пока ходили по магазину, рассказывали о новых приобретениях и новостях жизни. Естественно, я был не особенно разговорчив и больше упирал на новинки литературы. Владимир Александрович рассказывал о наших общих знакомых и не переходил к своему криминальному разговору. А я не торопил. Криминал – дело сугубо конфиденциальное и интимное. Иногда о нем лучше промолчать, это я вынес из собственного опыта.

– Ну что, поехали ко мне? – спросил я Владимира Александровича на крыльце магазина.

– Знаете, Александр Карлович, давайте просто погуляем где-нибудь и поговорим. Я помогу вам нести сумки.

– А может, все-таки, ко мне? Таня должна что-то приготовить, у меня остался еще коньяк с прошлого раза, – мне не очень хотелось слоняться по городу с покупками, но Владимир Александрович был непреклонен.

– Где будем гулять? – обреченно спросил я.

– Давайте сходим в парк. Погода хорошая и недалеко.

Погода действительно была неплохая, а решительное нежелание Владимира Александровича ехать ко мне домой вкупе с тем, что никого из наших он на встречу не пригласил, ясно указывали на серьезность предстоящего разговора.

Некоторое время мы шли и молчали. Владимир Александрович то ли подбирал слова, то ли прикидывал, стоит ли начинать разговор на эту тему.

– Помните, на заседании клуба у нас с вами начался разговор о моем знакомом, бывшем ученом, а ныне предпринимателе?

У меня столько было разговоров в последнее время, что тот клубный в моей памяти несколько выцвел и поблек, тем более, что проходил он под знаком моей депрессии, плюс подбирающийся приступ, плюс последующие передряги. В общем, лучше было сделать вид, что вопрос я воспринял как риторический. Я неопределенно хмыкнул, что вполне могло сойти за утвердительный ответ.