Александр Золотько - Игра втемную

– Запомни, Саша, – со снисходительностью столичного жителя к провинциалу говорил Святослав, – когда говорят, что пришла вся Москва – это значит, что мероприятие посетили родные и близкие плюс постоянная тусовка. Актерская или там музыкальная. Если упоминают, что не осталось ни одного равнодушного – желающих попасть на мероприятие было больше чем мест в зале. Ну, а если пользуются такими словами: «всенародный», скажем, отклик – ну, тут в дело пошли двадцать тысяч политически активных жителей Москвы и Подмосковья. Заговор кровавого ГКЧП против всенародно избранного парламента, равно как и заговор кровавого парламента против всенародно избранного президента, вызвал на улицы те же самые двадцать тысяч. Эти же люди пришли сегодня к Останкино, чтобы принять участие и поглазеть. Когда ты находишься внутри этой толпы – все в порядке, – ощущаешь себя в самой гуще жизни народной. А когда сравнишь эти цифры с количеством населения в Москве и ближнем Подмосковье – понимаешь, что страшно узок их круг и страшно далеки они от народа. И в результате побеждает не тот, кто защищает права народа и пользуется его поддержкой, а тот, кто лучше организован и лучше подготовлен ко всякого рода неожиданностям.

– Или в лучших отношениях с армией.

– Ничего подобного. Суди сам. В девяносто первом году несколько сотен единиц бронетехники, или даже несколько тысяч, не смогли взять Белый дом. В девяносто третьем году тот же Белый дом был взят при поддержке десятка танков. Побеждает тот, кто лучше усвоил правила. Кто знает, когда нужно выступать поборником демократии, а когда применить силу.

– Это ты о вашем президенте?

– И о нем в том числе. Но фокус заключается в том, что, в принципе, на его месте мог быть кто угодно.

Если толком взяться, то убедить толпу можно в чем угодно. Хочешь пример?

– Хочу, – сказал я и пошел еще за кофе. Местные цены наносили тяжелые удары по моему бюджету, но тут уж было дело принципа. Похоже, я нашел родственную душу.

– Итак, пример. Помнишь революцию в Румынии?

– Я там не был. Разве что по телевизору.

– Пусть по телевизору. Вспомни, сколько всяких слов было сказано в адрес проклятого Чаушеску! Сколько народу погибло от рук его боевиков. Служба безопасности просто утыкала все крыши Бухареста своими снайперами и расстреливала героев-антикоммунистов. Вспомнил? Что-то около трех тысяч тогда погибло в Румынии. Чаушеску с супругой грохнули без суда и следствия. А потом, через пару лет, оказалось, что не было никаких коммунистических снайперов. Несчастная госбезопасность пряталась по норам, чтобы не попасть под горячую руку освобожденного народа. А все эти перестрелки происходили, как было заявлено по телевидению, между различными группами восставшего народа. Понимаешь?

– Понимаю, – подтвердил я и решил подколоть красноречивого москвича. – Ты мне лучше объясни, куда подевались ваши собственные снайперы, которые в девяносто третьем проливали кровь на московских улицах? О них столько говорили. Скольких из них поймали и судили?

– Я не знаю точной цифры.

– Ну-ну…

– Ну хорошо, нет такой цифры вообще. Нет, – Святослав допил вторую чашку кофе, но из-за стола вставать не собирался. – Знаешь, я и в девяносто первом, и в девяносто третьем немного занялся расследованием, чисто для себя. Даже не расследованием, так, выяснением некоторых моментов. И получились забавные вещи.

– Ты знаешь, я тоже для себя провел сеанс вычислений, пообщался с некоторыми участниками и военными. Получились действительно забавные моменты. Может, сравним?

– Поехали. Девяносто первый год – на улицы Москвы въезжают танки, но не стреляют танки три дня стоят на тротуарах, а потом и вовсе отказываются выполнять приказы. И нет никаких снайперов на крышах.

В сторону Белого дома не произведено ни одного выстрела.

– И, что самое странное, со стороны Белого дома тоже, а там было полно возбужденных молодых людей с оружием в руках.

Святослав покрутил в руках пустую чашку, и я расценил это как прозрачный намек. Святослав дождался моего возвращения с новой порцией кофе и продолжил.

– Кстати, о молодых возбужденных людях. Единственным эпизодом зверства правительственных войск в те дни был инцидент с БМП. Когда боевая машина пехоты преодолевала баррикаду, а один из борцов за демократию открыл сзади десантный люк и получил пулю. Я разговаривал с несколькими военными…

– Представь себе, я тоже. Все в один голос говорят, что тоже выстрелили бы в любого, кто сунулся бы в БМП через заднюю дверь.