Александр Золотько - Игра втемную

– Подождите, может быть, они просто загуляли? Или их задержала милиция?

– Могу вам гарантировать – милиция, равно как и другие официальные службы, ваших вчерашних посетителей не задерживала. Более того, они сейчас очень тщательно их разыскивают. Можно сказать, с ног сбились. И без результатов. Как, кстати, и противоположная сторона. Вы, я думаю, уже догадались, что эта парочка действовала не просто дуэтом.

– Да уж, – вынужден был согласиться я, – но в таком случае и те трое, что меня вчера обрабатывали, тоже не случайное трио.

– Совершенно верно. Вы все очень быстро схватываете. У вас способность к обобщению и анализу. Я – и это совершенно искренне – большой поклонник вашего творчества. Я имею в виду рубрику в «Ведомостях».

– И активно принимаете участие в моих неприятностях личных.

– Я вас очень прошу, уважаемый Александр Карлович, не принимайте все так близко к сердцу.

– А к чему прикажете принимать? К лицу, или к печени? Два последних месяца я живу как на полигоне. Либо загнешься, либо приступишь к новым испытаниям. Ну, а вот теперь по мне еще начали топтаться в прямом смысле этого слова. И что самое приятное – практически все что-нибудь знают и никто не хочет объяснить, что именно происходит, – я, видимо, несколько перебрал с тоном выступления, потому что в комнату заглянула жена и спросила, зачем я ее зову. Я извинился и замолчал.

Господин Петров аккуратно поставил чашку на край письменного стола, потер руки и спокойно заговорил:

– Для начала давайте поставим точки над всеми буквами. Именно вы позвонили мне вчера и сообщили о том, что хотите предоставить мне информацию…

– Правильно, ко мне после вашего ухода явился Пименов. Это наша местная телевизионно-криминальная…

– Да-да, я знаю. Вернее, слышал о нем.

– Так вот, он вчера приперся в редакцию, чтобы выяснить, что это я делал в СИЗО. Он очень ревниво относится к вторжению в свою сферу деятельности.

– И что вы ему сообщили?

– Мы ему сообщили, что собираемся заняться телевизионной деятельностью и готовим цикл видеоматериалов о смертниках в городской тюрьме.

– Для экспромта – весьма неплохо! – одобрил Петров.

– Настолько неплохо, что он тут же бросился осуществлять это мое намерение.

– Ай-яй-яй, какое коварство! – покачал головой Петров.

– А не пошли бы… – начал было я, но вовремя остановился. – Вы начали ставить точки над буквами, а я вас прервал. К вам я позвонил только для того, чтобы предупредить – появление Пименова у Брыкалова не моих рук дело. Вернее, не совсем моих.

– Ну так вот. А я после нашей беседы прибыл к своему начальству и сообщил о ее содержании. И тут оказалось, что вы не только по делу «Сверхрежим» можете нас интересовать. Вчера всплыла информация о том, что кто-то из самых верхов нашего уголовного мира не только знает о вашем существовании, но даже и весьма озабочен его продлением. На моей памяти – это практически единственный случай такой неприкрытой заботы о простом журналисте.

– Редакторе отдела.

– Извините – редакторе отдела. Когда мы проконсультировались со знающими людьми, оказалось, что не только эта информация бродит о вас среди…

– Да знаю я это, со вчерашнего вечера знаю. Стукачом меня ославили.

– Вот-вот. Именно стукачом. А по моим сведениям, достаточно точным, вы этим почти не занимаетесь.

Я почти минуту ждал продолжения, а потом до меня потихоньку стало доходить.

– Что значит «почти»? Никогда не стучал и стучать не собирался. Не нравится мне это дело. Меня еще в армии по этому поводу обхаживал наш особист, и хрен что у него вышло.

– Ну, капитан Спиркин был, естественно, не прав, пытаясь сделать из вас доносчика. Тут я с вами совершенно согласен. Если не ошибаюсь, его преемник, майор Чупин, поступил куда более разумно.

Петров меня достал. Меня действительно на первом году службы в армии наш особист капитан Спиркин очень хотел сделать осведомителем. Я его послал и в благодарность он завел на меня дело и даже проводил допросы моих сослуживцев, не рассказываю ли я политических анекдотов, не слушал ли я на гражданке враждебных «голосов». Когда Спиркина заменили майором Чупиным, за месяц до дембеля, он предложил мне поступить в высшую школу КГБ, а потом, после моего отказа, за пять дней до приказа об увольнении организовал мне разжалование и снятие с должности заместителя командира взвода. И вот теперь некто, которого я вижу второй с половиной раз в жизни, рассказывает мне об этом, как о вчерашних событиях. Прошло уже, слава Богу, двенадцать лет. Так я Петрову и сказал.