Евгений Сухов - Бубновый туз

Кирьян перешагнул порог.

— Я не вижу на тебе кожаной куртки, — улыбнулся он.

— Если она тебя возбуждает, так я могу ее надеть.

Кирьян поморщился:

— Вот этого не надо.

От женщины веяло домашним теплом. Она была сдобной, как только что испеченный хлеб, и такой же вкусной. Оставалось только попробовать ее на язык, чтобы убедиться в этом. Кирьян невольно сглотнул слюну, представив ее распластанной на мятой простыне.

Обняв женщину за плечи, Кирьян притянул ее к себе. Мария охотно прильнула к его груди, как это делает трава в сильный ветер, прижимаясь к стволу дерева. Под жадными ладонями он почувствовал ее упругое тело, пальцы скользнули под халат.

— Ты опять торопишься.

— Разве?

— Ты не закрыл дверь, — напомнила Мария, глядя на Кирьяна снизу вверх.

— Дверь?.. Ах да… Хм… Рядом с тобой я позабыл про все, всю свою прошлую жизнь, — прохрипел Кирьян, бесстыдно заглядывая за отворот халата.

Прикрыв дверь, он поднял Марию на руки и понес в глубину комнаты.

Одним из агентов Игната Сарычева был молодой мужчина лет двадцати восьми с жиганской кличкой Валет. Внешности очень даже неброской. Он носил длинное пальто из дорогого драпа, на шее по случаю холодной погоды был намотан белый шарф, аккуратно расправленный на груди.

Прежде Валет входил в банду Самовара, известного своими зверствами на всю Москву. Когда тот был взят чекистами, банда распалась. Некоторое время Валет промышлял в одиночестве, подворовывая по мелочи.

Веди он себя поскромнее, то, возможно, до сих пор потрошил бы карманы разжившихся граждан да хватал все, что плохо лежит, но желание жить на широкую ногу привлекло к нему внимание местного «ивана». Пригласив к себе залетного жигана, он без обиняков заявил, что перебивать у коллег хлеб, да еще на чужой территории, дело нехорошее, а потому следующей их встречи Валет может не пережить.

Более искушать свою судьбу Валет не пожелал, и однажды, подкараулив Сарычева у ворот дома, он сказал, что хочет наняться к нему в агенты.

Переговорив с Валетом, Сарычев убедился, что тот не блефовал и что действительно был вхож во многие блатхаты, где встречал жиганов, числившихся в розыске. Словом, человек он был нужный.

Переговорив с начальством, Игнат даже выбил ему небольшой оклад. Погужевать в ресторане на такие деньги было невозможно, но вот на папиросы и кусок хлеба вполне хватало.

Валет не отказался от своего прежнего образа жизни — с вечера и до утра шлялся по шалманам и малинам. У Сарычева были все основания полагать, что, помимо основного оклада, он еще имеет дополнительный источник дохода. Но на это пока приходилось закрывать глаза…

Сарычев даже не исключал того, что крестник где-нибудь в темных переходах щекочет загулявшего прохожего финкой. Но дело свое Валет знал и умело наводил чекистов на крупных налетчиков.

Последние две облавы были особенно удачными. Чекистам удалось арестовать двенадцать жиганов, находящихся в розыске, и четырех уркачей.

Так что агент был ценный, и к его словам следовало прислушиваться.

Правда, иной раз, забываясь, он мог принародно поприветствовать своего патрона. Игнат не однажды журил его за подобное проявление уважения, но тот, забываясь, вновь приподнимал при встрече шляпу. Лишь покопавшись в его деле, Сарычев понял, в чем заключалась истинная причина такой вежливости. В царское время Валет провел пять лет на каторге за налет на меховой магазин, а в тамошних традициях было принято здороваться с начальством издалека, поспешно срывая с себя шапку, чтобы не попасть под розги. Так что любезность привили ему сибирские палачи — весьма искусный народ по части наказаний! Кроме того, на каторге он входил в «шпанку» — едва ли не самую презираемую касту заключенных, единственной защитой которых бывал лишь надзиратель. В общем, можно было понять истоки подобного уважения к начальству.

Сарычев был недоволен, все-таки это глупо.

Дождавшись, когда Валет устроится на скамейке, он угрюмо спросил:

— Ну чего ты орал-то на весь бульвар?

На лице Валета отразилось замешательство, но уже через секунду он переборол себя:

— Дык… Как же иначе-то? Вы же начальство.

— Ох Валет! — покачал головой Сарычев. — Когда-нибудь оторвут тебе жиганы голову за подобные любезности! Сколько раз я тебе говорил, что ты меня не знаешь!

— Так на бульваре никого не было! — чистым взором несмышленого дитяти взирал Валет на Сарычева.