Евгений Сухов - Бубновый туз

— Только самую малость, — вздохнул жиган. — Но мне кажется, что фундамент не такой крепкий, как я думал, еще немного врубиться, и он проломится. Кирьян, мне бы еще пару человек, тогда бы я уже через день его пробил.

Кирьян посмотрел на Савву Назаровича, стоявшего рядом. Тот слегка кивнул.

— Хорошо, — легко согласился Кирьян, — вижу, что дело верное. Завтра я тебе Егора подошлю, а с ним еще кого-нибудь. Сегодня у нас какой день?

— Вторник, — ответил Овчина.

— Вторник… — задумчиво протянул Кирьян. — Это хорошо. К субботе проломишь?

— Да я ее хоть…

— Не торопись, все должно быть путем. Пробей к субботе. У нас два дня будет, чтобы там повозиться.

Глаза молодого жигана весело блеснули:

— Сделаю!

— Ладно, вы тогда здесь долбите, а у меня еще кое-какие дела имеются.

Кирьян снова открыл дверь и канул в темноту.

С улицы по-прежнему раздавались разудалые крики кучеров, со стороны ресторана звучала бравурная музыка. Кажется, играли какой-то марш. Народ гулял.

Мимо прошли три барышни, одна из них, посмотрев на Кирьяна, весело рассмеялась. Чем-то этот смех напоминал Кирьяну заливистое веселье Марии. Ее образ преследовал его все последние дни, как наваждение, вытеснив всех остальных женщин. А ведь ночь, проведенную в ее обществе, он воспринимал всего лишь как проходной вариант, так сказать, чтобы утолить сексуальный голод.

Но не тут-то было!

А может, она его просто чем-то опоила? Так бывает, женщины ради любви способны на многое, например, подсыпать в питье какую-нибудь гадость, чтобы мужик прикипел к ней с потрохами. Чтобы мог только ее одну буравить.

Есть в глазах у Марии какая-то чертовщина!

Это надо же такому случиться — запасть на комиссаршу! Рассказать об этом жиганам, так не поверят. Да и следует ли говорить о том, что начал путаться с большевичкой.

Ладно, хватит себя тиранить!

От принятого решения полегчало. Скорым шагом Курахин направился к освещенной улице. Махнув рукой, он остановил проезжавший мимо экипаж.

Извозчик, угодливо повернувшись к Курахину, спросил:

— Куда изволите?

— Вот что, голубчик, давай на Большую Полянку, за скорость полтину добавлю.

— Это я мигом, барин! — весело произнес приободренный кучер. — Но, пошла, родимая! — взмахнул он вожжами.

Лошадка засеменила рысцой, весело отбивая чечетку подкованными копытами о булыжную мостовую. Минут через пятнадцать экипаж прибыл на место. Жиган сунул кучеру деньги, и тот, зажав их в ладони, присвистнул:

— Барин! Да за такие деньги я не то что на лошадке, на собственном хребте доставлю тебя куда нужно. Если понадоблюсь, так я на Сухаревской стою, — заверил кучер. — Меня там все знают, Афиногеном кличут.

— Хорошо, милейший, не позабуду, — пообещал Кирьян и, уже не таясь, направился в сторону знакомого дома.

Последние сто метров он преодолевал с трудом. Ноги не шли, а вот душа просила развлечения. Был даже момент, когда он хотел повернуть обратно. Остановился, закурил. У подъезда тускло мерцала лампа, освещая обшарпанную дверь и забираясь узкой желтой полоской света в дальний конец коридора. А вот в глубине двора — темень. У изгороди промелькнула чья-то тень и исчезла за деревьями. «Наверное, какой-нибудь шпаненок», — презрительно подумал Кирьян и, отшвырнув папиросу, уверенно распахнул дверь.

Половицы под его ногами предательски скрипели, он мог запросто переполошить весь дом. Остановившись перед дверью Марии, он сделал глубокий вздох и попытался унять волнение.

«Странное дело, сколько баб перебрал, а с этой волновался, как безусый пацан, — недовольно подумал Кирьян. — А бабенка-то зацепила. Сладкая, стервочка!»

Прислушавшись, Кирьян негромко постучал в дверь. Из комнаты не доносилось ни звука. Фартовый испытывал глубокое разочарование. «Вот так всегда бывает, чего-то ждешь, на что-то надеешься, а оно пролетает мимо тебя, и оказывается, что все эти переживания — один сплошной пшик. И было бы из-за чего волноваться, а то комиссарша!»

Он хотел было уйти, как из-за двери раздался встревоженный вопрос:

— Кто там?

Фартовый нервно сглотнул слюну:

— Мария, это я, Матвей.

Следующая секунда показалась Кирьяну самой длинной в его жизни. Затем о деревянный косяк звонко ударилась цепочка, и дверь распахнулась.

Мария была в пестром халате, на ногах — пушистые тапочки.

— Проходи, Матвей, — пригласила Мария.

Такое впечатление, что они расставались всего лишь на несколько минут — будто бы он ходил за буханкой хлеба и теперь вот вернулся обратно. Стол уже накрыт, блюда расставлены, и оставалось только порезать буханку на аппетитные ржаные ломти.